которой президент мог пообщаться в более свободной обстановке.
Что поделать? Прости. Я и так слишком много болтаю.
Как-то раз Камель познакомил Саддама с Самирой Шахбандар. Вообще-то она была замужем, но это не помешало ни Саддаму, ни ей.
Они очень друг другу понравились. Самира стала бывать на ферме почти каждый день. Куда бы Саддам ни ехал, он брал ее с собой. Все это происходило втайне от его первой жены Саджиды. Даже когда через несколько месяцев Саддам развел Самиру с ее первым мужем; даже когда женился на ней, Саджида ничего об этом не знала. Она была дочерью его дяди, которому Саддам стольким был обязан. Ее брат Аднан был министром обороны и героем войны с Ираном. Саддам не хотел портить отношения ни с тем, ни с другим.
Самира происходила из знатной багдадской семьи, которая несколькими десятилетиями ранее приехала в Ирак из Персии, то есть Ирана. За это время семья почти разорилась, и у Самиры было нищее детство. Благодаря стараниям родителей она окончила школу, а затем институт. Став врачом, Самира начала хорошо зарабатывать и покупала родителям еду, одежду и все необходимое для дома.
Позже она вышла замуж за президента, но по-прежнему вела себя как бедная девушка. Иногда заглядывала к нам вечерком и спрашивала, что у нас осталось из еды; мы показывали ей, а она перекладывала все в контейнеры и отправляла еду с шофером своим родителям.
Этим она доводила Саддама до бешенства. Он очень хорошо обращался с ее семьей: родителям купил новый дом, братьям и сестрам, как и нам, каждый год выдавал новые машины, следил, чтобы им на все хватало денег. Трое ее детей от первого брака жили на ферме, Саддам платил за их обучение.
Даже больше тебе скажу: когда ее бывший муж заболел, Саддам велел нам готовить для него еду, а один из водителей отвозил ее к нему. Представляешь?
У Самиры не было ни малейшей нужды забирать еду с фермы и отправлять своим родителям. Просто прежние привычки были настолько сильны, что она ничего не могла с собой поделать. Саддам страшно сердился и кричал: “Веди себя как жена президента! Если им чего-то не хватает, просто скажи – я куплю!”
Она плакала, а он продолжал кричать.
После такой ссоры Самира не появлялась у нас несколько дней или даже недель. Но это было сильнее ее, поэтому она дожидалась, когда Саддам куда-нибудь уедет, и снова приходила к нам с вопросом, что осталось из еды. И снова паковала все в контейнеры, после чего велела шоферу везти их своим родителям.
17
С Саифом, хипстером из Багдада, мы посещаем Эль-Хиллу, а точнее, примыкающие к городу развалины Вавилона. Мы фотографируемся на память в том месте, где, по легенде, умер Александр Македонский. Фотографируем то, что осталось от ворот богини Иштар, и необычные изображения стерегущих ворота богов. Хотя Вавилон считается одной из колыбелей цивилизации, он много лет безуспешно пытается попасть в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. Все из-за Саддама: он велел отреставрировать Вавилон, нарушив все возможные правила, касающиеся памятников такого уровня. Восстановил стены и повтыкал повсюду кирпичи со своим именем и фамилией.
После осмотра Вавилона я хочу поехать в Эн-Наджаф, самый святой город шиитов. Там похоронен имам Али, зять пророка Мухаммада. Но Саиф против.
– На хрена тебе туда надо? – удивляется он. – Поехали в Басру. Там отличные бордели, может, и из твоей страны телочки есть, – мечтательно произносит Саиф.
Но я стою на своем, потому что борделям с отличными телочками предпочитаю Эн-Наджаф. Саиф несолоно хлебавши пакует свой хипстерский рюкзачок и следует за мной. Такси, два КПП, дешевая гостиница в центре города. В ней мы выпиваем по стакану свежевыжатого гранатового сока, а через пару часов уже оказываемся во втором самом святом (после Мекки) месте для шиитов.
Мечеть, воздвигнутая на месте могилы Али, – настоящая жемчужина архитектуры. От богатства мозаики, позолоты, орнамента и необычных узоров захватывает дух. Мы смотрим, как верующие со всего мира воздают почести своему святому, кружа вокруг его гробницы с молитвой на устах. Я иду вместе с ними и молюсь о мире на всей Земле. Если где-то в небе есть какой-то Аллах, если есть пророк Али, может, они меня услышат.
Здесь все: от гордых высоких берберов из стран Магриба до приземистых раскосых старичков из Киргизии. Раз в несколько минут в мечеть вносят гроб, как правило, сколоченный из досок, и обносят его вокруг гробницы Али, потому что шииты даже после смерти хотят получить благословение пророка. И лежать как можно ближе к нему: кладбище в Эн-Наджафе – крупнейший в мире некрополь.
Один из охранников мечети, услышав, что я разговариваю с Саифом по-английски, подходит к нам и интересуется, откуда я родом. А я, пользуясь случаем, спрашиваю, как ему работается в этом святом месте.
– Хуже всего бывает после терактов, – говорит он. – Тогда сюда привозят руки, ноги, туловища и сваливают все в несколько гробов. Все плачут, страшная неразбериха. Это очень угнетает.
– А как вам жилось при Саддаме? – спрашиваю я.
– Ой, очень плохо, – охранник запускает пальцы в длинную густую бороду, словно это помогает ему вспомнить события двадцатилетней давности. – Саддам был суннитом и считал нас, шиитов, врагами. Когда в 1980 году началась война с Ираном, что бы плохого ни случилось, во всем подозревали нас.
– Аятолла Хомейни тоже был шиитом. Он прожил здесь больше десяти лет, когда шах выгнал его из Ирана, – добавляет Саиф. – Только Саддам заставил его уехать. А чуть позже в Иране произошла революция и аятолла стал главой государства.
– Саиф, а ты-то откуда это знаешь? – спрашиваю я своего приятеля-хипстера.
Еще несколько часов назад казалось, что религия – последнее, что его интересует, и вдруг он заделался экспертом по шиизму.
– Когда-то я сам хотел стать имамом, – признается Саиф.
Впервые с момента нашего знакомства он выглядит смущенным. И кажется, даже краснеет.
Хомейни не простил Саддаму, что тот выгнал его из Эн-Наджафа. Придя к власти, он стал финансировать всех, кто хотел бороться с иракским правительством: подстрекал местных шиитов, покупал оружие курдам. Именно в ответ на его действия летом 1980 года иракская армия атаковала Иран. Иракские лидеры были уверены, что соседняя страна погрязла в хаосе, и они смогут завоевать ее максимум за несколько недель.
Вот только Саддам, не имея никакого военного опыта, все решения принимал лично. Он боялся харизматичных генералов, которые могут покорить сердца иракцев, поэтому на всякий случай регулярно менял военачальников. И прозевал тот момент, когда
