На берегу прибывших ждали представители Китайско-французского общества учебы. Один из них, Ли Хуан, позже напишет, что Дэн был самым активным в группе, чуть ли не основным организатором59. Это, конечно, не соответствовало действительности. По словам самого Дэн Сяопина, он, будучи младше других, в то время «даже рта не смел раскрыть»60.
Из Марселя всю группу сразу же отправили на автобусах в Париж, точнее в его северо-западный пригород Ля Гаренн-Коломб. Здесь в доме 39 по улице Ля Поэнт располагались три общественные организации, отвечавшие за прием и распределение участников программы «прилежной работы и экономной учебы»: Китайско-французское общество учебы, Китайско-французский комитет попечителей молодых китайцев во Франции и Китайско-французская дружеская ассоциация. Все они работали в тесном контакте с китайским посольством во Франции, от которого регулярно получали небольшие субсидии. Посол Чэнь Лу, сам когда-то учившийся в Париже, им покровительствовал.
Ко времени приезда Дэна и его товарищей (это была семнадцатая группа) во Франции уже находились 1300 жаждущих знаний китайцев (в том числе 21 женщина), в основном из провинций Хунань, Гуандун, Сычуань и Чжили (Хэбэй)[13]. Их исходный образовательный уровень был примерно равным — не выше среднего: кто-то приехал, окончив начальную школу высшей ступени, кто-то (как Дэн) — подготовительную школу, и лишь около девяноста человек обладали университетскими дипломами. Почти всем было до тридцати, самым младшим (их насчитывалось около двадцати человек) — по 15 лет. Имелись и сравнительно пожилые люди. Среди них — 43-летний Сюй Тэли, бывший преподаватель Первого провинциального педагогического училища города Чанши, и 55-летняя Гэ Цзяньхао (она же — Гэ Ланьин), мать двух активистов движения «прилежной работы и экономной учебы» Цай Хэсэня и Цай Чан. Большинство посещали во Франции коллежи и лицеи, где учили французский язык. Другие приобретали профессиональные знания в технических училищах или работали на металлургических, военных и иных заводах61.
Дэна и его дядю распределили в частный коллеж небольшого городка Байё, находящегося в 270 километрах от Парижа, на севере страны, куда они не мешкая и отправились вместе с двадцатью другими сычуаньцами. Первое в их жизни путешествие по железной дороге было приятным, оно наполнило сердца восторгом и заставило забыть об усталости. Вечером 21 октября им предоставили места в общежитии коллежа, а на следующее утро, несмотря на конец недели, они уже сели за парты.
Вскоре, однако, Дэн почувствовал разочарование. Ни сам коллеж-пансион, ни учеба в нем не доставляли ему ни малейшего удовольствия. Как и в Чунцине, от него требовалось главным образом изучение французского языка, к чему у него, как мы знаем, не было способностей. В итоге за пять месяцев, проведенных в Байё, будущий великий реформатор Китая, по его собственным словам, «ничему не научился». Разумеется, винил он в этом не себя, а руководство коллежа, в котором его и других китайцев не только плохо учили, но еще и «отвратительно кормили» и обращались с ними «как с малыми детьми», заставляя «очень рано… укладываться спать». (В общежитии отбой объявлялся в восемь часов вечера, а уже в девять гасили свет. Вставать учащихся заставляли в шесть утра. Занятия же длились с восьми до одиннадцати часов утром и с двух до четырех часов днем62.)
В какой-то мере раздражение Дэна объяснялось тем, что к весне 1921 года у него, несмотря на жесткий режим экономии, закончились деньги, привезенные из дома. Учеба стоила недешево: более 200 франков в месяц, а хотелось еще приятно провести время, к чему старинный нормандский городок располагал. Байё — известный туристический центр Франции: здесь много музеев, в одном из которых хранится знаменитый ковер, сотканный в XI веке женой великого покорителя англосаксов, герцога Нормандии Вильгельма Завоевателя Матильдой. Есть еще кафедральный собор Нотр-Дам де Байё, выстроенный в романском стиле в 1077 году, а также большой ботанический сад. Тихие узкие улочки, вымощенные булыжником, двух- и трехэтажные каменные дома средневековой архитектуры, мутные воды речушки Ор. И еще бесчисленные кафе, в которых так приятно выпить чашечку кофе. Впервые узнав вкус этого напитка, Дэн полюбил его на всю жизнь. Так же, как и воздушные круассаны.
С конца зимы 1921 года, однако, обнищавший Дэн уже не мог посещать кафе. 13 марта он, его дядя и большинство других китайских студентов, бросив коллеж, вернулись в Ля Гаренн-Коломб. У работников Китайско-французского общества учебы они попросили найти им работу. И те не только нашли, но и снабдили их деньгами на первое время. 2 апреля Дэн и его товарищи переехали в бургундский город Ле Крезо, где поступили разнорабочими на металлургический завод «Шнейдер», один из гигантов французской индустрии, основанный в 1836 году. На заводе трудилось более тридцати тысяч рабочих, в том числе не менее 150 китайцев. Дэн и его дядя стали работать в сталепрокатном цехе. (Кстати, почему-то именно профессией сталевара Дэн изначально и хотел овладеть во Франции: еще в начале августа 1920 года, заполняя в Чунцине анкету для французского посольства с целью получения визы, в графе «профессия» он так и написал: «сталевар»63.)
Тяжелейшая работа по десять часов в день, жалкая месячная зарплата в 300 франков, плохое питание в заводской столовой и брань мастеров произвели на шестнадцатилетнего Дэна, не привыкшего к физическому труду и нравственным унижениям, ужасающее впечатление. Впрочем, как и на многих других молодых китайских интеллигентов, впервые на собственных шкурах испытавших тяготы той самой индустриализации, к осуществлению которой в своей стране они так стремились. «Едва поступив на [этот] завод, — писал один из коллег Дэн Сяопина по работе на «Шнейдере», будущий министр иностранных дел КНР Чэнь И, — я тут же утратил все свои пустые мечты о славе… Я понял, что всё, к чему стремился, недостижимо, так как прилежная работа не может обеспечить экономной учебы. И даже если я буду трудиться восемь или десять лет, это ничего не даст мне в интеллектуальном плане… Разве цель движения за прилежную работу и экономную учебу в том, чтобы обогащать капиталистов? Глупо считать, что прилежная работа и экономная учеба перестроят общество. Разве можно перестроить общество, если человек, загруженный работой, не имеет сил жить и дышать?»64
Что касается Чэнь И, то именно во время работы на «Шнейдере» он начал всерьез задумываться над причиной своего несчастного положения, придя к мысли о том, что она «заключается в несовершенстве общественного устройства»65. Но Дэна такие идеи еще не посещали. Конечно, он понимал, что французское общество не идеально: ведь империалисты Франции не менее хищнически, чем остальные «заморские волосатые дьяволы», грабили его страну. Но все же пока не думал, что «пороки системы» достигли таких «ужасных размеров» в самой Французской Республике — «Отечестве свободы»[14]. Он все еще был неопытен и плохо образован. Позже он писал: «[Хотя] трудности жизни, грубость мастеров, этих прихвостней капиталистов, [и] оказывали на меня прямое или косвенное влияние [и] хотя я познал отвратительный вкус капитализма, но, оставаясь романтиком, не мог глубоко разобраться [в этом общественном строе]»66.
