8.05.42.
Из вчерашней «большой охоты» ничего не получилось. Бардак и отсутствие четкой и до конца продуманной организации привели к большим потерям с нашей стороны и ни одного пойманного фрица! До тех пор будут нас бить немцы, пока у нас не будет строгой, до мелочей продуманной организации операций, неуклонного выполнения всех пунктов ранее намеченного плана. Сильная сторона немецкой тактики та, что во время боя они с педантичной последовательностью и настойчивостью следуют заранее разработанной схеме и никогда во время операций не изменяют ее. Они знают, что перестройка «с хода» неизбежно повлечет за собой всякие неурядицы, которые приведут, в конце концов, к провалу операции. Поэтому у них не бывает таких случаев, чтобы их артиллерия или авиация били по своим войскам.
Вчера приехал сюда начальник разведки нашей армии и дал мне хорошую взбучку за безделье. Взбучка совершенно справедливая и своевременная, но интересны причины, побудившие его устроить ее мне: «От безделья у вас могут появиться мысли (!), и вы еще, чего доброго, станете много думать о завтрашнем дне». Вот что, оказывается, самое страшное. Но напрасно ваше беспокойство, начальник. Думать о завтрашнем дне еще не наступило время.
10.05.42.
Идут, погружаясь в вечернюю мглу,
Колонны маршевых рот,
И дом, развороченный, на углу
Оскалил беззубый рот.
И в небо бросают тревожный свет
Яркие вспышки ракет.
Четвертые сутки там, за рекой,
Не утихает бой.
А где-то рядом в тени ветвей,
Где вишня в саду цветет,
Громко и радостно соловей
Песню свою поет.
Сейчас я с тобою.
Все чувства мои,
Все мысли мои с тобой.
Как странно, что здесь вот поют соловьи,
А там не стихает бой.
Завтра я снова пойду туда,
Где пули вокруг свистят,
Быть может, опять возвращусь назад,
Иль не вернусь никогда.
Я много уже исходил дорог,
Но верность свою сберег.
Ни грохот снарядов, ни близость огня —
Ничто не изменит меня.
Я верю, я знаю, что день придет,
Кончится эта война,
Свободно и радостно расцветет
Новая наша весна.
И мы вернемся к себе домой,
Мир утвердив везде.
Я знаю, что встречусь тогда с тобой
В этот счастливый день.
Красный Луч, шахта 7–8
11.05.42.
Был в разведке. Сидел в маленькой деревушке метрах в ста от фрицев. Строчили пулеметы, трассирующие пули прорезали воздух, над нами летали самолеты, а рядом в саду пели соловьи. Пели, будто и нет никакой войны.
Фрица, конечно, ни одного не поймали. Еще раз с прискорбием пришлось убедиться, сколь грандиозен у нас бардак и сколь велика беспечность. У немцев прекрасная оборона, масса сигнальных средств, делающих невозможным незаметный подход противника, а у нас есть места, через которые может пройти целая дивизия со всем своим обозом, и никто этого не заметит.
Позавчера немцы разбили нашу батарею, выкатав на открытую позицию свои пушки. А наши минометы не могли открыть по ним огонь, так как у нас существует суровый, «паек» — одна мина на три миномета в день. И если командир допустит перерасход, его отдадут под суд. Поэтому, пока мы добивались разрешения превысить «норму», пока все это увязывалось с высшим начальством, немцы сделали свое черное дело и совершенно безнаказанно ушли.
Возвращались мы из разведки обратно в четыре утра. Шли по балке, кругом яркая зеленая трава, цветы. Воздух чистый, свежий, бодрящий. А соловьи! Боже, мой, сколько соловьев! И все поют. Стрельбы никакой не слышно: и наши, и немцы спят. Господствует весна, май и соловьи.
12.05.42.
Опять был на переднем крае. И опять наша операция успехом не увенчалась. Шли на передовую через большую деревню. Там все как-будто вымерло, нигде ни души. Дома заколочены, во дворах стоят бесхозные телеги, сани. В садах цветут яблони, груши, расцветает черемуха. Странной кажется мертвая тишина в такой громадной деревне, но страннее всего то, что на самом переднем крае, метрах в пятидесяти от фрицев, живут наши люди. Каждый день над ними и около них разрываются мины, свистят пули, а они все еще не хотят никуда уезжать и живут всей семьей, с маленькими ребятишками. Когда мы туда шли, нас обстреливал немецкий снайпер. Пули свистели совсем близко от моей головы. Ощущение не из приятных. Так же не из приятных близкий полет мин. Сегодня разговаривал с фрицем, только, к сожалению, не «нашим» (т. е. пойманным разведчиками не нашей дивизии). Ничего, я думаю, скоро буду иметь дело и со «своим».
Получил вчера большое удовольствие от концерта армейского ансамбля. Многие номера можно смело показывать в Москве. Был и в кино, смотрел фильм «Свинарка и пастух». Ничего, но, во всяком случае, сталинской премии не стоит.
16.05.42.
День своего рождения встречаю на новом месте. Старое насиженное гнездо пришлось покинуть. Очевидно, из-за опасности быть разгромленными авиацией или артиллерией. Я до сих пор только удивлялся немецкому долготерпению.
На новом месте в отношении природы прямо рай земной. За домом большая заросшая балка, в которой поют соловьи и цветет всякая черемуха. Но в отношении элементарных удобств здесь, понятно, ничего нет Будем жить в одной комнате, спать, где придется и т. п. Но ничего не поделаешь: война.
Черт побери, ведь сегодня мне двадцать один год стукнул. Что же дальше будет? Эдак, пожалуй, и не заметишь, как доживешь до седых волос, не сделав ничего путного.
17.05.42.
Опять переехали. Но здесь еще хуже, чем на старом месте. А на фронте дела у нас невеселые. Бои идут под Керчью, но мне думается, ее уже оставили. Неужели фрицы будут и дальше наступать? Правда, на Харьковском направлении наши войска якобы успешно продвигаются вперед, но я что-то не верю этому. После того как я насмотрелся здесь на всякие безобразия, неурядицы, легкомыслие, если не сказать преступления, то приходится только удивляться, если это сообщение — правда. Настроение паршивое, всякие древние воспоминания лезут в голову…
Высокое начальство нас совсем загрызло. Каждый день приезжает кто-нибудь «сверху» и пилит. Капитан наш получил уже два выговора.
Вчера был у нас фронтовой ансамбль. Слабее нашего армейского. Понравилась только одна песня — «Ой, Днипро, Днипро». Хороши слова Долматовского и мотив волнующий.
