Это задание могло быть выполнено лишь при условии, что папа Евгений и его кардиналы поверят в величие новой королевской власти и сочтут за благо поддерживать с ней дружеские отношения. Вибальд своими тревожными донесениями уже вызвал беспокойство в Латеране, и лучшей подготовки для исполнения своей миссии послы не могли и желать. Напомнив о сердечной дружбе, связывавшей их короля с византийским императорским домом, они еще больше усилили озабоченность папы, для которого не было ничего более нежелательного, чем совместные действия обеих империй. Со времен Карла Великого главнейшей заботой папской дипломатии было недопущение византийцев в Италию и, благодаря коронации немецких королей в качестве римских императоров, постоянное подогревание чувства недоверия и подозрительности на Босфоре. Теперь приносила свои горькие плоды ошибочная папская тактика последних десятилетий, направленная на ослабление Германского королевства, что и подтолкнуло немцев к союзу с Византией.
Папа Евгений III твердо решил прекратить эту роковую политику своих предшественников. В отличие от них он счел выгодным для себя поддержать короля Фридриха I и вернуться к традиционной политике возведения непреодолимых барьеров между германским и византийским императорами. Это было тем более необходимо, что без получения экстренной помощи от сильного императора римская церковь не могла уцелеть. Жизнь доказала, что папство не имело возможности своими силами защититься от врагов, осмелевших за последние годы. Помпезным актом пожалования и торжественными грамотами о признании не удалось удержать короля сицилийских норманнов от дальнейшего завоевания Италии, как не удалось и усмирить римский плебс. Это по плечу лишь властному императору.
Потому посланники Фридриха I встретили полное понимание со стороны папы римского, когда смиренно заявили, что король мог бы прибыть из-за Альп на защиту престола Святого Петра лишь после того, как наведет порядок в собственном доме. Однако одному ему этого не сделать. Данную ему от Бога власть надлежит соединить с апостолическим авторитетом для свершения сего благого дела. Они убеждали папу, что, подобно волкам в овечьих шкурах, в последние годы к управлению церковью пробрались недостойные люди, изгнание коих является не только богоугодным делом, но и святой обязанностью короля.
Понял ли Евгений, о чем на самом деле идет речь, или же принял королевское послание за выражение христианского усердия, но пообещал направить полномочных легатов, дабы те совместно с королем почистили немецкую церковь? Он пообещал это, когда посланцы из Германии заверили его, что король Фридрих на следующий год прибудет в Рим для императорской коронации, чтобы затем в качестве покровителя церкви Святого Петра защитить ее от чинимых врагами притеснений; ни с правителем Сицилии Рожером II, ни с римлянами он не станет заключать мир или хотя бы перемирие без одобрения Святого престола. Правда, при этом король не брал на себя обязательство выступить в поход против Сицилийского королевства, на чем настаивал папа. Наконец, в качестве особой уступки, послы Фридриха согласились, что без взаимной договоренности немецкого короля и папы византийцам не будет позволено ступить на землю Италии.
Посланцы изложили и личную просьбу короля, пожелавшего, чтобы папа расторг его брак с Адельгейдой Фобургской по причине, как уверяли, слишком близкого родства супругов. Правда, это слишком близкое родство состояло в том, что прадед Фридриха был братом прабабушки Адельгейды. Стоило немалого труда разглядеть упомянутое каноническое препятствие для сохранения брака, однако Евгений, желая и лично обязать короля, счел его достаточным. Расторжение брака с нелюбимой Адельгейдой, отвечавшей своему супругу тем же (ее будто бы застали с любовником, что и могло служить поводом для развода), расчищало Фридриху путь для более выгодной женитьбы.
Благословив посланцев, поименованных «любимейшими и избраннейшими сынами церкви», папа с миром отпустил их. Удостоился этой чести и Райнальд Дассельский, дерзкая выходка которого в Реймсе была прощена и забыта. При расставании Евгений передал лично для Фридриха собственноручно написанное, как выражение своей особой милости, письмо, в коем он заверял его в своей отеческой любви и подтверждал, хотя об этом его и не просили, действительность избрания его королем.
Тем временем Фридрих не сидел без дела, совершая объезд немецких земель. Постоянной столицы, как Париж во Франции или Лондон в Англии, в Германии не было, и король правил страной «из седла», непрерывно переезжая из одной своей резиденции в другую. Было утомительно трястись верхом на лошади в осеннюю и весеннюю распутицу, в зимнюю стужу и летний зной, но эти невзгоды правления с лихвой окупались выгодой от того, что подданные видели своего короля, поддерживавшего с ними личный контакт. Он давал им почувствовать, что они находятся под его непосредственной защитой и опекой. Отправив посольство к папе в Рим, Фридрих сразу же поскакал из Ахена в Утрехт, откуда был изгнан назначенный еще Конрадом III епископ, сторонник дела Штауфенов. Не пускаясь в долгие разбирательства, Фридрих сказал свое веское королевское слово, запретив любое сопротивление епископу и подтвердив его административные полномочия. За неповиновение город подвергся денежному штрафу, и никто не отважился перечить королю.
Если в данном случае речь шла об урегулировании незначительного инцидента, то последовавшее за этим вмешательство Фридриха в выборы архиепископа на вакантную Магдебургскую кафедру наделало много шума. Из-за разногласий были избраны сразу два претендента, поэтому ждали, что окончательное решение примет папа. Но тут появился король, отверг обоих претендентов и устроил выборы третьего, своего друга Вихмана, епископа Наумбургского.
Такого не случалось уже давно, с тех пор, как заключенный в 1122 году между императором и папой Вормсский конкордат лишил светского правителя полномочий для назначения на церковные должности. Магдебургский соборный капитул, оплот папского влияния, возмущенно запротестовал: король, мол, велел провести выборы и утвердил их результаты вопреки каноническому праву. Фридрих, в свою очередь, сослался на королевскую прерогативу принимать решение в спорных случаях. И все же без санкции папы Вихман не мог быть рукоположен в сан архиепископа. Дело пахло конфликтом в случае, если папа отказался бы признать правомерность состоявшихся выборов.
Однако Фридриха все это ни в коей мере не тревожило. Назначив на середину мая 1152 года в Мерзебурге свой первый рейхстаг, он вызвал к себе Вихмана и в присутствии собравшихся имперских князей пожаловал ему Магдебургское архиепископство в лен. Замещение Магдебургской кафедры стало свершившимся фактом, который было невозможно отменить. Это означало открытый вызов курии. Столь же решительно Фридрих уладил и многолетние споры из-за престолонаследия в Дании, передав эту страну в лен одному из претендентов и тут же короновав его. От его соперника он потребовал незамедлительно вручить новому королю Дании меч в знак своего отказа от притязаний. Однако попытка урегулировать тогда же в Мерзебурге и конфликт между Генрихом Львом и Альбрехтом Медведем из-за владений в Саксонии не увенчалась успехом. Дабы поддержать хорошее настроение своего двоюродного брата, король пожаловал ему Гослар с богатыми серебряными рудниками, но молодому герцогу Саксонскому, с нетерпением ожидавшему получения и Баварии, этого было мало.
