Письмо Петра Первого является ответом на следующее письмо князя Ф. Ю. Ромодановского:
«Господине мой. Здравия тебе желаю в путном твоем шествии на множество лет. Про меня поволишь [изволишь] напамятовать, и я на Москве, милостию великого Бога, апреля 8-го числа в добром здравии. Челом бью, господине, на твоем жалованье, что жалуешь, пишешь ко мне о своем здравии. Пожалуй, господине, и впредь не остави нас в забвении, пиши ко мне о своем здравии и о тамошнем своем пребывании, а мне бы, слыша о твоем здравии, всегда радостно радоватися. Известно тебе, господину, буде: которые стрелецкие 5 полков были на Луках Великих с князем Михайлом Ромодановским, и из тех полков побежали в разных числах и явились многие на Москве в Стрелецком приказе в разных же числах 40 [возможно, 140 или даже 240: в автографе, вследствие ветхости бумаги, число читается предположительно] человек и били челом винами своими о побеге своем, и побежали-де они оттого, что хлеб дорог.
И князь Иван Борисович в Стрелецком приказе сказал стрельцам указ, чтоб они по прежнему государеву указу в те полки шли. И они сказали князю Ивану Борисовичу, что идти готовы и выдал бы стрельцам на те месяцы, на которые не дано стрельцам хлеба, деньгами. И им на те месяцы и выдали деньгами. И после того показали стрельцы упрямство и дурость перед князь Иваном Борисовичем, и с Москвы идти не хотели [неразборчиво], а такую дурость и невежества перед ним изъявили, и о том подлинно хотел писать к милости Вашей сам князь Иван Борисович. Прислал ко мне князь Иван Борисович с ведомостью апреля против четвертого числа часа в отдачу [неразборчиво] хотят стрельцы идти в город и бить в колокола у церквей.
И я по тем вестям велел тотчас полки собрать Преображенский и Семеновский и Лефортов, и, собрав, для опасения послал полуполковника князя Никиту Репнина в Кремль, а с ним послано солдат с семьсот человек с ружьем во всякой готовности. А Чамарса с тремя ротами Семеновскими велел обнять [занять] у всего Белого города ворота все. И после того от стрельцов ничего слуху никакого не бывало. А как они невежеством говорили [т. е. – так как они грубые, возмутительные речи вели], и назавтра князь Иван Борисович собрал бояр, и боярам стрелецкий приход к Москве и их невежества боярам доносил. И бояре усоветовали в сидении и послали по меня, и говорили мне, чтоб послать мне для высылки стрельцов на службу полковника с солдаты.
И я, с совету их, послал Ивана Чамарса с солдаты; а с ним послал солдат с шестьсот человек и велел сказать стрельцам государев указ, чтоб они шли на службу у Тр[ои]цы по прежнему государеву указу, где кто в которых полках был. И стрельцы сказали ему, Чамарсу, что мы идти на службу готовы; и пошли назавтра которые были на Луках Великих – те на Луки, а иные в Торопец, а пятого сборного полку – во Брянск. А для розыску и наказанья взяты в Стрелецкий приказ из тех стрельцов три человека, да четвертый стрелецкий сын. А у высылки были тут же с Чамарсом Стремянного полку Михайла Феоктистов с товарищи с полтораста человек. А как стрельцы пошли на службу, и без них, милостию Божию, все смирно. К. Ф. Р.».
Разговор с государственным канцлером графом Кинским[
1698 г., июня 26]
Июня в 26 день цесарское величество присылал графа Кинского, канцлера Чешского, и ему Един Первой говорил, что он его цесарскому величеству благодарствует, что изволил ведомо учинить о желании мира с Турской [Турецкой] стороны, также и о письмах, которые с Турской стороны принесены и которые в соответствование им посланы: только де Его Царскому Величеству то удивительно, что основание мира положено по воли его цесарского величества, а надобно б было то учинить с общего совету всех союзных.
И Кинский говорил: хотя-де цесарское величество и принял то, только-де о том миру ничего подлинного еще нет, а можно-де говорить о всем, кто чего желает на турской комиссии.
И ему говорено: цесарское-де величество уже тем довольствуется, а Его Царскому Величеству тем довольствоваться за свои труды и убытки нечем, и хотя-де и на комиссии Его Царского Величества послы будут, то одним трудно при том будет стоять.
И Кинский говорил: в союзном-де постановлении написано, что всякому при своем удовольствовании от неприятеля стоять и говорить должно, а цесарское величество к тому миру склонение показует, для того что многолетнею войною чинились убытки великие и крови христианской пролитие многое, и потому-де, видя склонность турскую к миру, должно у них выслушать и пристойное рассуждение учинить.
И ему говорено: когда цесарское величество намерен с турками мириться и того миру через посредников искал, то было надобно о том заранее сказать, и, то б ведая, Его Царское Величество в такие убытки не вошел; и чтоб его цесарское величество хотя и мириться изволит, то Его Царскому Величеству, не усмиря татар и не имев в их земле крепости, не возможно к миру приступить, и с стороны Его Царского Величества тем довольство восприять.
А то его цесарскому величеству известно, что Его Царское Величество с неприятели имел мир, а по его желанию и прошению разорвал, и то учинено для его цесарского величества: и для того должно в нынешнем Турском мире позадержаться, чтоб могли все довольство восприять.
И Кинский говорил: его-де цесарское величество сколь скоро от турок получил ведомость, то Его Царскому Величеству известил и письма отослал, а что-де его цесарское величество то дело начал, и то учинил не противно союзному обязательству, да и для того, что и иные соединенные на то позволили, и потому-де нельзя было туркам отказать; а с стороны-де убытков, и то правда; только-де его цесарскому величеству в сей войне не без великих же убытков учинилось; и, хотя-де, то дело и началося, только еще не скоро к совершенству приидет и можно от неприятелей еще себе чаемого [желаемого] получить; однако ж, де он все то его цесарскому величеству донесет.
И ему говорено: соединенные де хотя и желают чего, а именно англичане и голландцы, и то чинят, усматривая своих прибылей, потому что они – люди больше торговые и всегда ко французу склонные, и надобно их слушать, в чем возможно, а не во всех делах; а с Его Царского Величества стороны никогда обману не бывает, и на чем постановят, и при том крепко стоят.
И Кинский говорил: что-де цесарское величество имеет пред Богом ответ дать, естьли [если], видя честный и постоянный мир, к тому не приступит, а попустит литься христианской крови напрасно.
И ему говорено: что и Его Царское Величество от честного мира не отступает, а желает, чтоб тот мир учинен был впредь к состоянию крепок; а то всяк, имеющий разум, видит, что султан Турский, видя свою беду, уступает все, а цесарь для Гишпанского королевства и Французской войны к тому миру спешит и их, союзников, неудовольствованных оставляет; и, естьли впредь во время Французской войны султан взочнет войну на цесарское величество, тогда, видя сие, не надежно помогать; а должно было, укрепяся в своих границах, к миру приступать, так и союзных неудовольствованных не отступать.
