До настоящего времени не установлено ни место крещения князя, ни имена его крестных отца и матери, а они явно принадлежали к первым персонам государства. С учетом положения семьи Юсуповых в высшем петербургском обществе, а также награждения князя Бориса Григорьевича главным российским орденом именно в год рождения сына мое предположение о том, что крестной матерью Николая Борисовича могла стать сама императрица Елизавета Петровна не выглядит таким уж неправдоподобным. Крестным отцом мог выступать как наследник престола Петр Федорович, так и кто-нибудь из ближайших друзей самой «прекрасные Елисавет».
Весьма авторитетный специалист в области биографии князя Н. Б. Юсупова, кандидат наук В. М. Симонова любезно сообщила мне, что ее попытки найти в Петербургских архивах метрику или непосредственно церковную метрическую книгу, где были бы указаны имена восприемников князя при таинстве святого крещения, пока, к сожалению, успехом не увенчались. В те времена запись о крещении являлась одновременно и метрической. Если крещение происходило в церкви Зимнего дворца, то тогда не исключено, что книга безвозвратно утрачена — сгорела в пожаре 1837 года. В провинции метрические книги в середине XIX столетия копировались для хранения в архиве губернской Консистории, но осуществлялось ли такое действие в отношении метрических книг церкви Зимнего дворца (большой и малой) — сказать затруднительно. Ведь такого рода книга могла хранить некоторые дворцовые тайны, вроде брака светлейшей княгини Юрьевской…
Первые годы жизни юного Николеньки Юсупова прошли под благотворным влиянием отца, который очень заботился о будущем единственного сына. В XVIII веке в среде крупного и среднего русского дворянства сложилась практика записи младенцев «мужеска пола» едва не при рождении в армию, как говорили — «в полк». Отпрыски родовитых фамилий обыкновенно записывались в лейб-гвардейские полки. Не стали исключением и Юсуповы — кто бы мог догадаться тогда, что младенец со временем вырастет в дипломата и ученого-гуманитария. Николая Борисовича записали в Лейб-Гвардии Конный полк, и, находясь еще в колыбели, он начал службу Государыне-императрице Елизавете Петровне, каковую продолжил вплоть до ее кончины. Первым важным событием в жизни маленького князя стало получение в 1755 году чина корнета. По этому поводу был заказан его трогательный детский портрет в форме корнета Гвардии, всегда находившийся в личном кабинете Юсупова. Юный корнет, одетый в новенький мундирчик, с гордостью позирует художнику — в детские годы редкий мальчик не любит играть в солдатиков.[53] Здесь же изображена стоящая у ног мальчика маленькая собачка — первый «друг детства», без которого, наверное, юный князь не захотел позировать художнику. Собаки, птицы, обезьянки с той давней поры оставались всегдашними и очень любимыми спутниками княжеской жизни.
Архангельское. Кабинет князя Н. Б. Юсупова. Экспозиция 1970-х гг. На стене портрет Б. Г. Юсупова и детский портрет Н. Б. Юсупова. Фотогр. 1980-х гг.
Семья князей Юсуповых считалась прозападной ориентации, но в повседневном быту следовала обычаям отечественной «милой старины». Это касалось и Николая Борисовича, и его четырех сестер. Первые годы жизни проводили они на руках многочисленных русских мамушек и нянюшек, а лет с шести переходили к гувернерам и гувернанткам — иностранцам. Этого правила держались не потому только, что «заграничное воспитание» в России так высоко ценилось, но и оттого, что европейские языки со времен Петра I находились в каждодневном придворном обиходе и в высшем свете.
Княгиня И. М. Юсупова. Запись о приобретении на книге святителя Димитрия Ростовского. 1786. ГМУА.
Религиозно-нравственное воспитание детей в России обычно возлагалось на мать. Княгиня Ирина Михайловна Юсупова была женщиной скромной, незлобивого, простого нрава, но твердого, особенно в делах Веры, характера.
О княгине Ирине Михайловне и ее отношениях с единственным сыном достоверно известно немного. Можно лишь догадываться о том, как трогательны они были. Княгиня покупала для сына книги, заказала его наивный детский портрет в офицерской форме. Сам Николай Борисович — в старости один из первых русских вельмож — приказал похоронить себя рядом с матерью в ее небольшом родовом подмосковном имении, а вовсе не на модном кладбище, где его пышному надгробию могли бы завидовать оставшиеся в живых недруги…
Святитель Димитрий Ростовский. Сочинения. Москва. 1786. Фронтиспис с портретом и авантитул. Библиотека кн. Юсуповых. ГМУА.
Ирина Михайловна читала не только модные французские романы, что полагалось тогда делать всякой даме высшего света. Многие вечера проводила она за чтением «Минеи» — «Жития святых святителя Димитрия Ростовского». Это обширное издание несколько веков считается на Руси любимым простонародным чтением. Ирина Михайловна стала большой почитательницей святителя Димитрия, в середине XVIII столетия только что причисленного к лику православных святых, в Земле Российской просиявших. Она посвятила памяти Ростовского митрополита свою домовую церковь в петербургском доме. Книги святителя Димитрия бережно хранил в своей библиотеке князь Николай Борисович.
В век вольтерьянства и модных насмешек над религиозными чувствами Ирина Михайловна сумела привить сыну глубокую Веру, о чем свидетельствуют некоторые документы княжеского архива. Другое дело, что внешне проявлять свою личную религиозность в те времена полагалось очень сдержанно — ведь Юсуповы не были восторженными новообращенцами, что пристают буквально к каждому со своими мелочными религиозными проблемами и сомнениями.
Ф. Титов. «Княгиня Ирина Михайловна Юсупова за раскладыванием карт». 30 октября 1765 г. Барельеф. ГМУА.
Николай Борисович Юсупов-младший, внук князя, человек совсем иного времени, в своих религиозных воззрениях был более открытым. Он оказал немалую поддержку Православию в тяжелые годы приближавшегося безверия, одним из первых указав русскому обществу на будущего святого — праведного Иоанна Кронштадтского, по молитвам которого свершилось несколько чудес и в семье Юсуповых[54].
В Архангельском хранится небольшой барельеф работы малоизвестного русского скульптора Ф. Титова, где Ирина Михайловна изображена за раскладкой пасьянса, своеобразной «гимнастики для ума». Портрет этот находился в личных комнатах Николая Борисовича. Простота и незлобивость нрава матери во многом перешла к сыну, хотя положение большого вельможи иной раз и заставляло его вести себя с посторонними замкнуто и подчеркнуто надменно. Скульптор также вылепил профильный барельефный портрет и самого юного князя в двенадцати — или тридцатилетнем возрасте, подчеркнув некоторую самоуверенную надменность, столь свойственную подросткам. Видимо, портрет украшал комнаты у Ирины Михайловны в Спас-Котове. В верхней части обоих барельефов сделана небольшая дырочка для гвоздя, дабы изображение было удобнее вешать на стену.
