В это же время разведчики 27-го полка с помощью минометчиков ликвидировали группу переодетых в гражданское платье гитлеровцев, которым удалось проникнуть за боевые порядки наших подразделений.
Между тем в Котельву с боем врывались подразделения и другой нашей дивизии — 7-й. Ее 18-й полк довольно быстро продвинулся, но попал в окружение. Фашисты, располагавшие кроме пехоты сорока танками и самоходными орудиями, сумели блокировать полк. Всю ночь он вел бой в круговой обороне и только утром 27 августа при помощи соседей и танкистов генерала Вовченко был вызволен из окружения. В этих боях был ранен в ногу тремя пулями В. И. Бабич — заместитель командира 7-й гвардейской воздушнодесантной дивизии по политической части, один из лучших политработников корпуса (сейчас он работает в Брянском областном комитете народного контроля). На его счастье, кость оказалась неповрежденной.
Никакими, даже самыми настойчивыми контратаками фашистам не удалось вытеснить из села подразделения 7-й и 8-й дивизий. Но это все же нельзя было считать нашим успехом. Когда впоследствии разбирались уроки боев за Котельву, пришлось сделать вывод, что мы могли бы овладеть ею с ходу, если бы наладили четкое взаимодействие между частями и соединениями корпуса, с одной стороны, и с танкистами, нас поддерживавшими, — с другой. Однако такое взаимодействие удалось наладить только через сутки, когда было уже поздно — фашисты успели подтянуть к Котельве части моторизованной дивизии «Великая Германия» и танковой «Мертвая голова».
Начались тяжелые бои внутри населенного пункта, и им не было видно конца. В тот день, прочитав сводку Информбюро, мы были неприятно удивлены. В ней сообщалось, что Котельва освобождена еще 27 августа. Не знаю, кто тут перестарался, но такой факт имел место. К этому времени 7-я и 8-я дивизии овладели, правда, большей частью Котельвы, до реки Котелевки, и как бы втянулись в мешок, созданный войсками противника. Горловина этого мешка была очень узкой, и гитлеровцы угрожали отрезать эти дивизии.
В Котельве, кстати сказать, наши бойцы познакомились с одним из методов работы вражеской разведки. Фашисты упорно искали и находили себе агентов из среды расплодившихся на оккупированной территории всевозможных религиозных сект. Причем абвер, со свойственным ему цинизмом, не брезговал и психическими больными, легко входящими в религиозный экстаз женщинами. Они подвергались специальной, тщательно продуманной обработке со стороны какого-нибудь «святого отца» — мошенника и предателя Родины, живущего на гитлеровские подачки. Если такая женщина потеряла, например, на войне мужа или сына, ей внушали, что ее долг перед богом и ближними спасти тех, кто еще воюет. Каким способом? Очень простым. Дескать, когда все бросят оружие, некому будет и убивать. Разумеется, под «всеми» подразумевались только советские солдаты.
Таких агентов метко окрестили «ангелочками», так как их призывы прекратить борьбу с оккупантами опирались на бога, на церковный догмат «не убий».
Наши автоматчики поймали одну такую ангелицу, привели в штаб. В ходе допроса быстро выяснилось, что «старший брат», пославший ее спасать «родименьких», — агент абвера, хорошо известный нашим контрразведчикам.
Под утро 27 августа фашисты открыли сильнейший артиллерийско-минометный огонь и перешли в наступление против 7-й и 8-й дивизий. Примерно за час до того мы с полковником Филиновым приехали в Котельву.
Еще по дороге я обратил внимание на лозунги, прикрепленные на столбах и стенах домов, написанные броско — крупными белыми буквами по кумачу: «За родную Украину — вперед!», «Гвардейцы — к Днепру!»
Полковник Филинов рассказал мне, что все это — дело рук комсомольцев 7-й роты 18-го полка. Вот что значит боевой порыв!
Встретившиеся нам по пути и подсевшие в наш трофейный «оппель-адмирал» офицеры-операторы штаба корпуса рассказали, что замена Стенина Богдановым сразу же сказалась на действиях 8-й дивизии, хотя она никогда еще не попадала в такую переделку, как в Котельве. От неоднократной и массированной бомбардировки особенно пострадал штаб. Погибло одиннадцать его работников, девятерых ранило. Несмотря на эти потери, Богданов твердо управлял дивизией.
Въезжая в Котельву, мы услышали рокот приближавшихся бомбардировщиков. Несколько бойцов, идущих по дороге, осматривались, подыскивая себе укрытия. Во всей их повадке — поспешай, но не торопись — уже чувствовался опыт. Только один, совсем молоденький, суетливо юркнул в шалашик из камыша. Что ж, наверное, с каждым из нас такое бывало — хоть и ерундовое вроде прикрытие, а все-таки спокойней.
Водитель прибавил газу. Мы остановились перед командным пунктом дивизии генерала М. Г. Микеладзе, когда бомбардировщики уже падали в пике. Михаил Герасимович потребовал, чтобы все спустились в церковный подвал, а сам остался наверху, подгоняя отставших. Осколками разорвавшейся поблизости бомбы Микеладзе был ранен в плечо и руку — к счастью, легко. Пока его перевязывали, он сообщил, что к действовавшим в этом районе частям танковых дивизий «Мертвая голова» и 7-й прибавилась еще и 11-я танковая. Дивизии же «Великая Германия» и 10-я моторизованная были отведены в ближний тыл. Правда, сведения эти требовали проверки.
Познакомиться подробнее с положением дел в Котельве и побывать на командном пункте 8-й дивизии, у Богданова, мне не удалось. Телефонный звонок заставил срочно вернуться в штаб корпуса.
Новая задача, поставленная перед нами командующим армией, переносила направление главного удара с Котельвы значительно правее — на Батьки, Опошню. Участок Котельвы, вместе с оставшейся там 5-й дивизией Калинина, мы передавали соседу — 21-му корпусу. Взамен 5-й дивизии приняли в свой состав 80-ю.
Такое переподчинение дивизий в ходе боя — явление вполне закономерное. Конечно, дела всегда идут лучше, если ты хорошо знаешь сильные и слабые стороны людей, которыми руководишь. Однако время и пространство на войне такие факторы, которые часто перевешивают все другие. Ситуация, сложившаяся в конкретном случае, как раз потребовала срочного переподчинения дивизий, чтобы получить выигрыш во времени и пространстве.
После короткого совещания штаб корпуса тотчас же принялся готовить соответствующую документацию. Я уже говорил, что уроки первых боев положительно сказались на работе штабных офицеров. Однако до совершенства было еще далеко. Приказ войскам всегда должен быть предельно ясным и лаконичным. Командир, отдающий приказ лаконично, без разжевывания многочисленных пунктов, имеет гораздо больше шансов разъяснить свою главную мысль. Кроме того, такой приказ не связывает инициативы подчиненного. Помните педантичного немецкого штабиста из «Войны и мира» Толстого? Он все раскладывает по полочкам: «Первая колонна марширует… Вторая колонна марширует…» Полтора века минуло с той поры, а сторонников чрезмерной пунктуальности едва ли поубавилось.
