Ознакомительная версия.
Между тем оставленный на Камчатке служивый Потап Серюков жил в Верхнем Камчатском остроге три года без всякого утеснения от камчадалов; ибо он из-за малочисленности ясак собирать не отважился, но, под видом купца, торговал с ними; наконец и тот в Анадырск поехал, однако коряки, не допустив его до Анадырска, со всеми товарищами убили.
А выезд его, по-видимому, учинился, как сын боярский Тимофей Кобелев на Камчатку приехал, который почитается первым приказчиком оных острогов.
В бытность свою перенес он жилье Верхнего Камчатского острога на реку Кали-кыг, которая от прежнего острожного места в полуверсте, да вновь построил зимовье на реке Еловке; а ясак, как по реке Камчатке, так по Пенжинскому и Бобровому морю, сбирал он повольно[440] и с ясачною казною выехал в Якутск в 1704 году благополучно.
В то ж время партия анадырских служивых людей, под командою служивого Андрея Кутьина, построила шесть зимовий на впадающей в Восточное море Уке-реке и начала сбирать ясак с тамошних коряков.
Кобелева сменил вышеописанный Михайло Зиновьев, который отправлен из Якутска вместо Владимира Атласова, а правил он камчатскими острогами до прибытия казачьего пятидесятника Василия Колесова, с 1703 по 1704 год. Во время бытности своей первый он завел ясачные книги, в которые камчадалов поименно начал вписывать.
Нижние камчатские зимовья, за неспособностью места, перенес на ключи и на Большой реке острог построил. Он же перевел из укинских зимовий на Камчатку анадырских служивых людей по просьбе их; таким образом, приведя камчатские дела в некоторый порядок, счастливо в Якутск возвратился с ясачною казною.
В 1704 году под осень приехал из Якутска на место Михайла Зиновьева казачий пятидесятник Василий Колесов, который сидел на приказе по апрель месяц 1706 году, для того что отправленные на смену ему якутский сын боярский Василий Протопопов в 1704 да служивый Василий Шелковников в 1705 году убиты на дороге от олюторов, а с ними по десяти человек служивых.
Во время его правления был первый поход в Курильскую землицу, и человек с 20 курильцев объясачено, а прочие курильцы, которых было немалое число, врознь разбежались.
И сей приказчик с ясачною казною в Якутск приехал благополучно, хотя на него августа в последних числах помянутого года около Пенжины-реки и было умышление от немирных сидячих коряков Косухина острожка, который состоит на устье Таловки; ибо он, будучи о том уведомлен заблаговременно от сидячих же коряков Акланского острожка, который от Косухина верстах в 15, следовал с надлежащею осторожностью.
В Акланском жил он 15 недель, ожидая пути зимнего, в которое время коряки Косухина острожка и некоторые другие покушались паки убить его со служивыми, токмо не допущены от акланских жителей.
Колесов в помянутом остроге застал семь человек служивых, оставшихся после Шелковникова с подарочною и пороховою казною, посланною в камчатские остроги, которых он, ведая на Камчатке скудость в свинце и порохе, отправил с двадцатью одним человеком своей команды, а команду поручил над ними выборному служивому Семену Ломаеву, которому и ясак приказал сбирать во всех трех камчатских острогах.
По отъезде Василия Колесова с Камчатки не бывало у ясачных иноземцев знатной измены, а после того, в бытность заказчиками в Верхнем остроге Федора Анкудинова, в Нижнем – Федора Ярыгина, а в Большерецке – Дмитрия Ярыгина, взбунтовали большерецкие камчадалы, Большерецкий российский острог сожгли и бывших в нем служивых без остатка побили. В то ж время и на Бобровом море убит ясачный сборщик в 5 человеках.
Причина бунта их была, может быть, та, что им ясачный сбор, который уже был и с принуждением, показался тягостен, тем наипаче что у них тогда прежняя вольность из памяти еще не вышла, которую они надеялись возвратить убийством российских людей; ибо, по объявлению тамошних старожилов, камчадалы думали, что российские казаки какие-нибудь беглецы, для того что всегда почти одни к ним приходили, а вновь не прибывало; чего ради не сомневались они всех их перевести без остатка, а в непропуске вновь из Анадырска надеялись на коряков и олюторов, будучи известны, что они двух приказчиков – Протопопова и Шелковникова с командами – на дороге побили.
Однако они в том весьма обманулись: ибо вместо приобретения прежней вольности многие потеряли живот свой, отчего и число их умалилось против прежнего, как ниже сего пространнее будет объявлено.
Казаки за малолюдством своим принуждены тогда были жить с крайнею осторожностью, оставив до времени изменников в покое. Между тем в помянутом же 1706 году Атласов освобожден из-под караула и отправлен из Якутска на Камчатку приказчиком с теми же преимуществами, которые даны ему были в 1701 году, чтоб иметь ему полную власть над служивыми и винных, смотря по делу, батогами и кнутом наказывать; а велено ему прежнюю свою вину, что учинил разбой, заслужить и в приискивании вновь земель и неясачных людей оказать крайнюю ревность, обид и налогов никому не чинить и против иноземцев не употреблять строгости, когда можно будет обойтись ласкою, в противном случае и смертная казнь ему предписана.
Но Атласов, отправившись из Якутска с немалым числом служивых людей и с военными припасами, между которыми были и две небольшие медные пушки, вскоре возвратился на прежнее, ибо, не доехав еще до Анадырска, безвинными побоями и другими предосудительными поступками привел служивых в такое огорчение, что все почти послали на него в Якутск челобитные.
За всем, однако, тем приехал он на Камчатку счастливо в 1707 году в июле месяце и принял в команду Верхний и Нижний Камчатские остроги у прежних заказчиков, купно с собранною на тот год ясачною казною.
В августе месяце того ж года отправил он в поход на Бобровое море для усмирения изменников, которые ясачных сборщиков побили, служивого Ивана Таратина человеках в 70, которые были на службе ноября по 27 число того же года. Помянутые походчики от самого Верхнего острога до Авачи не имели никакого сопротивления, но как они близ Авачинской губы, что ныне гавань Петра и Павла, ночевать стали, то служивые камчадалов и камчадалы служивых усмотрели.
А понеже изменников было в собрании сотен с восемь, то уговорились они, чтоб служивых не бить, но по рукам разбирать и вязать, чего ради и каждый изменник по ремню при себе имел; такая была у них надежда на великое свое множество.
Следующего дня Таратин пошел к Авачинской губе, где изменничьи лодки и байдары стояли. Изменники, между тем, скрывшись в лесу по обе стороны дороги, ожидали его прибытия и, пропустив несколько передних, на самую средину напали, и бились со служивыми так долго, пока большая их часть легла на месте, а прочие принуждены были спасаться бегством. Служивых притом убито 6 человек да несколько ранено.
Ознакомительная версия.
