Доклад продолжали его книгу «Исследования о ледниковом периоде». В нем повторены основные ее положения, но добавлены и обобщены новые факты, касающиеся пределов распространения былого оледенения и объясняющие причины колебания климата на Земле. Если раньше Петр Алексеевич считал, что ледники на Северную Европу наступали только один раз, а затем постепенно растаял, то теперь он признал возможность существования в ледниковый период ряда холодных эпох. Они разделялись временным потеплениям, когда ледники сильно сокращались в размерах, а то и вовсе исчезли.
И к такому выводу пришла теперь и наука о ледниках - гляциология.
В докладе подробно рассмотрена проблема образования рек и цепочки озер, возникающих на месте растаявшего ледника. Кропоткин доказывает, что долины всех больших рек Европы и Америки состоят из последовательно располагающихся расширений, соединенных как бы узкими протоками…
Но, как всегда, он не может ограничить себя занятием одной наукой. Его Волнуют, например проблемы перестройки народного образования, о необходимости которой он говорил на том же съезде учителей: «Задача эта громадная, трудная - вполне это сознаю, но задача неотложная… Совершится эта перемена не в один день и не по указам свыше, а только посредством свободной работы десятков тысяч учителей и учительниц в свободной школе, где есть место личному творчеству».
Он предложил развивать в школе «дух обещественности» и использовать для этой цели всевозможные школьные общества, переписку между школами, обмен коллекциями.
Конечно, мысль Кропоткина о том, что члены нового общества сначала должны отдать некоторое количество часов физической работе, нужной обществу, чтобы потом заняться таким трудом, который способствует развитию собственной личности, может показаться заимствованной из арсенала утопистов - проповедников того самого «казарменного коммунизма», против которого он решительно выступал. Но надо не забывать, что нигде Кропоткин не говорит о принуждении. Ему казалось, что люди сами захотят так работать, удовлетворяя тем самым свои потребности в разнообразном труде. Наличие в каждом человеке таких потребностей - вопрос его нравственности. В самом деле, многие городские жители мечтают о работе в огороде или саду - их не над принуждать покупать дома в сельской местности с приусадебным участком. Он и сам, где бы ни жил, всегда имел при доме такой участок и с удовольствием занимался столярным и переплетным делом, огородничеством. Так было и в Дмитрове.
Кропоткину было присуще, занимаясь очень важными, можно сказать, глобальными вопросами, не отказываться и от решения любых других дел возникающих в том реальном жизненном пространстве, в котором он находился. Живя в уездном городке, он общался с его жителями, вникая в их нужды, стараясь помогать им по мере сил. Сохранилось, например, воспоминание почтового работника Петра Злотина, обслуживавшего в Дмитрове телефонную связь, который устанавливал телефон и Кропоткину. Злотин рассказал за чаем о бедственном материальном положении связистов города. Петр Алексеевич попросил подробно письменно изложить суть дела от имени рабочего комитета. Представители комитета такую записку составили. Внимательно ее прочитав Кропоткин тут же написал письмо председателю Совнаркома В. И. Ленину. Дмитровцы отвезли его в Кремль. Через две недели было получено распоряжение наркома продовольствия Александра Цюрупы об улучшении быта почтово-телеграфных служащих по всей стане. Вместе со всеми улучшение своего продовольственного снабжения ощутил и связисты-дмитровцы.
Как и в далекой юности, Кропоткин проводил в Дмитрове метеорологические наблюдения - просто так, для души. В «Записной книжке кооператора на 1919 г.» им записаны ежедневные данные о температуре воздуха, состоянии атмосферы, направлении ветра, ходе таяния снежного покрова.
Это необычное возвращение к географии в последние годы жизни знаменитого анархиста отметил профессор Московского университета, географ и этнограф Дмитрий Анучин. В помещенной в «Русских ведомостях» статье «К юбилею П. А. Кропоткина как ученого», которому в 1917 году исполнилось 75 лет, Анучин писал, что Кропоткин и по сей день «не утратил интереса к наукам о Земле, его продолжают занимать те научные вопросы, над которыми он думал все свои юные годы». Это вообще была первая статья, рассматривавшая естественнонаучный аспект деятельность П. А. Кропоткина. Появилась и вторая: геолога Владимира Афанасьевича Обручева (будущего академика) в журнале «Природа». Через 30 лет после Кропоткина Обручев исследовал Олекминско-Витмискую горную страну, район Ленинских золотых приисков и назвал именем первопроходца горный хребет.
В. А. Обручев сетовал на то, что такой талантливый географ отвлекается на политическую деятельность, и наука потеряла в результате крупнейшего ученого. Эта точка зрения существует и сегодня. Может быть, Обручев и прав. Если б состоялась задуманная Кропоткиным полярная экспедиция, которая могла бы продлиться не один год, он не пришел бы к «чайковцам», и судьба его сложилась по-иному.
Хотя вряд ли, ведь Фиртьоф Нансен пришел в политику как аз после большой полярной экспедиции. Так что скорее всего Кропоткин остался бы верен себе, и другим он бы не был.
Работу в Дмитрове над рукописью «Этики» в достаточно трудных бытовых условиях тех лет - надо добавить еще преклонный возраст и плохое здоровье - следует считать тем «саморасточением», о котором Кропоткин в ней писал. До мая 1920 года с ним работала машинистка Дмитровского союза кооператоров, но когда она уехала, ему пришлось перепечатывать рукопись самому. Он не мог работать в библиотеках и использовал лишь свои многочисленные выписки из книг, которых много накопил за долгую жизнь.
Неоконченная «Этика» Кропоткина - его «лебединая песнь». В ней - последние его мысли, последние обобщения… Это как бы дань родине, которую он покинул беглым узником более сорока лет назад и куда наконец вернулся. Это и завещание ей.
В феврале 1919 года в письме к Александру Атабекяну в Ковров Петр Алексеевич писал о жизни в Дмитрове: «Мы живем понемногу. Здоровы. Воздух здесь чудный зимой. Небо подчас чисто итальянское. В безветренные морозные дни - просто восхитительные прогулки, особенно с тех пор, как ношу валенки, в которых нога не скользит. Каждый день выходим часа на полтора. День теплый. Работаю недурно - два с половиной часа утром и столько же после обеда. Больше не могу…»
Два с половиной года прожил Кропоткин в небольшом городе Дмитрове. Мало кто из его жителей представляет себе, что приветливый белобородый старик, встречающийся им на улице - знаменитый во всем мире теоретик анархизма, сокрушитель государственных устоев.
