Понимаете, освоение новых месторождений в Восточной Сибири и даже продолжение освоения начатого еще в советское время, но подзаброшенного — это очень большие деньги и очень большой риск. И вот это он начал первым. Правда, не завершил. Юрубчено-Тохомское месторождение так и не введено в эксплуатацию.
Тема экспорта на Восток — это любимая тема академика Канторовича. Ходорковский пригласил его в совет директоров ЮКОСа. А в ЮКОСе был красивый, независимый совет директоров, состоявший из компетентных в своей области людей. Канторович представлял там геологическую науку.
В том же 1999 году в Китае Ходорковский сделал заявку на строительство трубы из Ангарска (в Иркутской области Восточной Сибири) на Дацин (Китай). Как уверяет бывший председатель Центробанка Виктор Геращенко, возглавивший по просьбе Ходорковского уже после его ареста совет директоров ЮКОСа, именно ЮКОС был исполнителем межправительственного договора о поставках нефти в Китай, заключенного в Москве в 2001 году, а возить нефть в Китай цистернами гораздо дороже, чем гнать по трубе.
Предложение Ходорковского: мы, ЮКОС, финансируем строительство трубы вместе с китайцами, и, по нашим расчетам, труба на Дацин обойдется в три с лишним миллиарда долларов, заработает в 2005 году, и мы сможем продавать китайцам порядка 30 млн тонн нефти в год. Одновременно с этим государство планировало другой трубопровод на той же ресурсной базе восточносибирской нефти, но не из Ангарска, а из Тайшета в той же Иркутской области. И не на Китай, а на Находку, для японцев.
Как только мы говорим «нефть» и «Китай» — вопрос автоматически приобретает геополитическое звучание. Я помню, что мы с коллегами рассуждали, не потому ли американцы так индифферентно отреагировали на арест Ходорковского, что их совершенно не радовали альтернативные пути доставки нефти в Китай, поскольку это снижает их возможности влияния в регионе. Поставки по морю они могут контролировать, а вот русскую трубу вряд ли. Позднее руководитель Института проблем глобализации Михаил Делягин высказал предположение, что именно этот проект Ходорковского стал причиной его опалы. Делягин утверждает, что американцы активно выступали против поставок российской нефти в Поднебесную, пытались использовать различные рычаги для сдерживания роста Китая. И Москва, как он считает, учла тогда геополитические интересы Вашингтона. Эта версия вполне имеет право на существование, особенно если вспомнить, что после террористической атаки на США 9/11 Россия была одной из первых стран, поддержавших США. Какой-то период казалось, что отношения между двумя странами ну просто беспрецедентно безоблачные. До ввода американских войск в Ирак в марте 2003 года. Кстати, Ходорковский говорил о выгодах от начала Иракской операции, что не совпадало с официальной позицией России, не поддержавшей эту войну.
МБХ: Относительно иракских событий, посмотрите внимательно, что я сказал: «Буш сделал нам подарок. Глупо быть против того, кто дает нам заработать». Сугубо бизнес-взгляд на проблему, связанный с нежеланием разрыва отношений России с США. К слову. Сказал, что думал и что является сегодня очевидным фактом.
Создавалось впечатление, что Ходорковский — это уже нечто большее, чем просто глава большой нефтяной компании. В действительности же неминуемая экспансия крупной и успешной частной компании естественным образом делала ее значимым и политическим, и геополитическим игроком. Так было, есть и будет во всем мире, пока основными остаются естественные, природные, энергоносители. Как известно, вся мировая политика отражается в капле нефти.
Я также слышала, что японцы настаивали на строительстве трубы к Японскому морю и были против трубы на Китай. Так или иначе активность Ходорковского в Восточной Сибири не осталась незамеченной. «Тут-то и начались первые столкновения с конкурентами, имевшими серьезных покровителей в высших эшелонах власти. В 2001 году ЮКОС перешел дорогу „Роснефти“, вступив в борьбу за Ванкор, к которому присматривалась государственная компания… В том же году ЮКОС схлестнулся с „Сургутнефтегазом“, уведя у него из-под носа выставленное на аукцион Талаканское месторождение. Подчиненные Ходорковского перебили заявки конкурентов, предложив бонус в $501 млн… и гарантировали $870 млн инвестиций в проект.
Казалось, триумфальное шествие ЮКОСа уже ничто не остановит. Поэтому, когда „Роснефть“, „Сургутнефтегаз“ и Газпром создали консорциум для освоения Восточной Сибири, это воспринималось как жест отчаяния. Активную роль в объединении „против ЮКОСа“ сыграл замглавы президентской администрации Игорь Сечин, но тогда мало кто принимал это в расчет»[93].
На той знаменитой встрече Путина с ведущими российскими бизнесменами в феврале 2003 года Ходорковский говорил не только о коррупции — с примерами, вызвавшими резкую ответную отповедь со стороны Владимира Путина, но и о китайском проекте. Как рассказывал мне Виктор Геращенко, в конце встречи каждый из бизнесменов мог высказаться в течение пяти минут. И Ходорковский сказал, что его компания хотела бы получить одобрение на строительство трубопровода в Западный Китай, но никак не может пробиться через чиновников. Путин ответил, что сначала мы будем строить трубу на Дальний Восток (за $10 млрд), а потом уже поговорим о Китае. Ходорковский пытался возразить, что одно другому не мешает, поскольку мы собираемся сами финансировать наш проект, сами строить и государственные деньги нам не нужны. Путин снова сказал: «Нет». Дальше, как знает Геращенко, очевидно, по каким-то рассказам очевидцев, поскольку сам он не присутствовал на той встрече, Ходорковский якобы в раздражении бросил Путину упрек, что он не только в экономике не очень разбирается, но и не знает, как строить отношения с такой важной страной, как Китай.
МБХ: Если говорить о «китайской» трубе, то она досталась мне «в наследство» вместе с ВНК. Я вообще не «генератор», но то, что умею, — ухватить перспективное направление и развить. Я — «внедренец». Мы много обсуждали проблему. Мне очень помогли томичи и новосибирцы, включая директора Института нефти и газа Канторовича, наши корпоративные специалисты, коллеги из «Транснефти», из РЖД.
Вообще, неправильно говорить, что возник какой-то конфликт из-за желания построить именно «частную» трубу. Была чисто техническая дискуссия, в которой, как показало время, я оказался прав. Не будучи специалистом, мне удалось более правильно оценить предложения. Суть технической дискуссии сводилась к двум простым альтернативам.
