— Вы что, Сергей Александрович, мне звоните по такому поводу? Кто вам сказал, что я буду руководителем администрации?! Я об этом первый раз слышу, мне никто ничего не предлагал, мне моя собственная работа нравится, и я другой не хочу!..
Пришлось извиниться. Позвонил В.В.Илюшину, сказал, что Егоров, похоже, и впрямь ничего не знает о предстоящем своем назначении, но я бы хотел сохранить до возвращения из Железноводска бумаги в кабинете и людей в секретариате.
— Конечно, все это потерпит до вашего приезда, не волнуйтесь. Я думаю, что все нужно сделать по-человечески. Отдыхайте, я прослежу. — На том и повесили трубки.
Утром 10 января мы с женой только успели отправить вещи в аэропорт, как начались сюрпризы. На дачу позвонил заведующий моим секретариатом В.Н.Прямухин:
— Сергей Александрович, просят освободить ваш кабинет.
— Кто именно?
— Помощник Егорова — Румянцев. Похоже, он будет заведующим секретариатом.
— Егоров назначен вместо меня?
— Пока нет, но указ вот-вот подпишут.
— Когда нужно освободить кабинет?
— Просят, чтобы через час.
— Не знаешь, к чему такая спешка?
— Не знаю.
— Надо ли мне вернуться?
— Не надо, мы сейчас все запакуем и отправим к вам.
— Хорошо, если что — звоните.
Едва закончился этот диалог, по телевизору передали два сообщения: одно — о начале военных действий в Чечне, второе — о том, что я уезжаю в отпуск и буду отдыхать в Железноводске. События развертывались столь неожиданно, что я начал подумывать: а стоит ли уезжать вообще?
Позвонил А.Б.Чубайс, поинтересовался, какое у меня настроение. Я рассказал Анатолию Борисовичу о последних событиях и о своих сомнениях, и он посоветовал мне отъезд отменить. Но я и сам уже принял такое решение.
А официальное назначение Н.Егорова состоялось 16 января. Вопреки моим ожиданиям, ни звонка, ни какого-либо иного сообщения от него не поступило. Правда, мне передали, что на первой же оперативке он суровым голосом предупредил, чтобы никто не смел говорить что-либо плохое о его предшественнике. Но мне все равно было непонятно: неужели ему не интересна моя точка зрения на происходящее, на будущую структуру Администрации, на кадровые решения? А если неинтересно — стало быть, он подпитан информацией, идущей из других источников, скорее всего от Коржакова. А это, в свою очередь, значит, что отныне Администрация станет коржаковским плацдармом и в ней последуют глобальные кадровые изменения. К сожалению, так при Егорове и вышло.
Во главе кадров сразу же был поставлен полковник Антипов, довольно бездарный, но очень амбициозный человек. Начались кадровые перестановки в правительстве. Вот тогда и произошла наша встреча с Егоровым — вместе с моим бывшим заместителем В.Волковым он приехал ко мне на дачу. Николай Дмитриевич был уже серьезно болен, разговор шел товарищеский, но проблем мы почти не обсуждали. Единственно, он пообещал, что я останусь председателем комиссии по Госпремиям России в области литературы и искусства, но через месяц — даже для него неожиданно — указом президент сменил меня и здесь.
К отставкам в своем окружении президента подталкивали и региональные лидеры.
Из сообщений СМИ:
«Президент Башкирии М.Рахимов не видит альтернативы
Б.Ельцину, но вместе с тем считает, что президенту надо
менять окружение» (РИА «Новости», 10 февраля 1996 г.).
В разные дни указами президента были освобождены вице-премьер правительства РФ С.Шахрай, министр иностранных дел А.Козырев, министры В.Ефимов, Н.Травкин, С.Беляев. В Кремле президент провел коллегию МИД и представил дипломатам нового главу внешнеполитического ведомства Е.Примакова. А в один из дней программы ТВ сообщили, что состоялась беседа А.Чубайса с В.Черномырдиным, после чего Чубайс подал президенту прошение об отставке, которая была принята.
Отставка Чубайса вызвала острейшую полемику и в обществе, и в печати. Прослеживая вехи его политической карьеры и отмечая при этом плюсы и минусы руководимого им процесса приватизации, все задавались вопросом: что будет далее с реформами, ибо после ухода Гайдара они в общественном мнении устойчиво связывались с именем Чубайса.
Итак, я остался в Москве с намерением начать подготовку к выборам президента, а 17 января Борис Николаевич сообщил о том, что «организован Общероссийский штаб по выборам Президента России. Его руководителем назначен первый вице-премьер О.Сосковец, а С.Филатов стал заместителем руководителя этого Общероссийского штаба». На вопрос тележурналистов: «Будет ли Президент России сам баллотироваться?» — Ельцин заявил: «Я скажу примерно 12–15 февраля окончательное свое мнение».
С сарказмом отреагировала на сообщение Б.Н.Ельцина газета «Правда»:
«Б.Ельцин усердно сколачивает команду, способную во всеоружии привести его к 16 июня. Без стеснения сформулированы приоритеты для помощников, остающихся на госслужбе: ежесуточно 24 часа работать на победу на выборах, а двадцать пятый отдавать отправлению обязанностей в правительстве».
Созвонился с поэтической семьей наших с Галей друзей — Татьяной Кузовлевой и Владимиром Савельевым, первым секретарем Союза писателей Москвы. Этот Союз стал единственным островком демократических писательских сил после развала гигантского имперски-номенклатурного Союза писателей СССР. Но он же, как ни парадоксально, оказался невостребованным новой властью. И помощи от нее не дождался — ютился (и по сей день ютится) в двух крохотных комнатенках, отвоеванных у оппонентов, завладевших после августа-91 всем общеписательским имуществом. Савельев очень остро переживал безразличие властей к интересам и нуждам своих коллег, был полон разных планов, но, как правило, на всех этажах власти натыкался в лучшем случае лишь на холодную вежливость. Дело дошло до того, что Ю.М.Лужков отказывался встречаться с представителями Союза писателей Москвы — видимо, под влиянием своего заместителя-коммуниста В,Шанцева, посчитавшего эту организацию излишне радикальной. Мы потеряли Владимира Савельева в августе 1998 года — его сердце не выдержало бесплодной борьбы с чиновничеством.
Тогда, во время телефонного разговора с друзьями о предстоящих выборах президента, я почувствовал тяжелое настроение, и, как оказалось, не только у них: обеспокоенная последними отставками и назначениями, наша творческая интеллигенция внутренне воспротивилась этим «поворотам» президента.
Но еще за несколько месяцев до этих событий, в ноябре 1995 года, в газетах «Известия» и «Куранты» появилось письмо «Окружение президента теряет интеллигентность», адресованное Б.Н.Ельцину и подписанное Виктором Астафьевым, Артемом Афиногеновым, Борисом Васильевым, Фазилем Искандером, Риммой Казаковой, Анатолием Приставкиным, Львом Разгоном, Юрием Черниченко и другими не менее известными писателями:
