- Успех первого боя будет зависеть от вас, товарищи командиры, коммунисты и политработники. Помните, идет большое историческое сражение, которое должно изменить не только положение Москвы, но и ход всей войны. В эти дни партия требует от нас быть впереди. Вы должны показать бойцам, как нужно защищать Советскую власть в тяжелые для нее минуты.
Весь следующий день моряки готовились к бою. По подразделениям проводились митинги и собрания. На митинге во 2-м батальоне выступили комбриг и комиссар.
Возвратившись в штаб, я решил немного отдохнуть перед наступлением и прилег на лавку. Безверхов же не ложился всю ночь. Подойдя к занавешенному разноцветным одеялом окну, он прислушался. Снаружи доносились глухие раскаты артиллерийской канонады.
Беспокоило полковника то, что высланные в сторону Языкова разведчики все еще не возвратились, хотя через три часа бригаде предстояло начать атаку.
Но вот в сенях заскрипели половицы. Вошел начальник штаба, и через минуту на пороге появились разведчики. Они привели мальчика в большой серой шапке, полушубке и валенках, лет тринадцати и мужчину в короткой, не по росту овчинной шубе.
- Вот задержанные, товарищ полковник. Говорят, из Языкова, прямо из фашистских лап, - доложил разведчик.
Комбриг оживился и стал расспрашивать прибывших. Выяснилось, что мальчика зовут Сережей, он ученик шестого класса, а второй - красноармеец из части, оставившей Солнечногорск.
- А как же вы оказались вместе? - доброжелательно спросил комбриг мальчугана.
И тот довольно толково рассказал, как спас красноармейца, попавшего в руки к врагу. Гитлеровцы, отобрав одежду у советского солдата, оставили его на морозе, а Сережа незаметно отнес ему шубу и валенки, а затем повел к своим. Недалеко от Дьякова они и встретили наших разведчиков.
- Ты, Сережа, сделал большое дело, спас бойца Красной Армии, -- сказал комбриг. - А вот что ты нам расскажешь про фашистов? Как они укрепились? Где у них пушки и минометы стоят? Есть ли танки в селе?
Мальчик внимательно посмотрел на комбрига и попросил бумагу и карандаш. Затем, сев за стол, с деловым видом принялся за работу.
Через несколько минут мы рассматривали аккуратно составленную схему. Сережа нанес на нее все дома и постройки колхозников, пушки в промежутках между домами, батарею минометов у церкви, пулеметные гнезда. Он не забыл указать окопы и блиндажи на сельском кладбище, склад боеприпасов в центре деревни, в пожарном сарае, штаб гитлеровской части.
Рассмотрев внимательно схему, комбриг спросил мальчика, у кого он научился составлять планы.
- У меня два брата служат в Красной Армии, - ответил пионер. - Один из них командир, вот он и научил меня.
- А где они сейчас? - спросил Безверхов.
- На войне, под Ленинградом.
Мы сличили план Сережи с нашими разведывательными данными: они в основном совпадали, но значительная часть сведений об обороне гитлеровцев в селе была для нас новой и очень ценной. Его план в деталях показывал круговую оборону врага в Языкове. Такие подробные сведения едва ли мог добыть в данных условиях даже опытный разведчик. Некоторые полезные детали сообщил и спутник Сережи. После беседы их обоих накормили и положили отдыхать. Во время наступления Сережа, хорошо знавший окрестные леса, помог кратчайшим путем почти вплотную подойти к околице Языкова. Больше я не встречал Сережу, но до сих пор с благодарностью вспоминаю маленького разведчика, который помог нам одержать победу.
После тяжелого марша по бездорожью наши батальоны на рассвете заняли исходное положение для атаки на опушке леса у Языкова. Комбриг приказал мне находиться при нем в качестве офицера связи, и мы объезжали с ним позиции. Некоторые подразделения уже начали обживать занятый рубеж: делали снежные окопы, насыпали перед ними высокие брустверы, ломали ветки деревьев и устилали ими дно окопов. Комбриг подзывал к себе командиров рот, батальонов, давал им последние указания.
В роте лейтенанта Черепанова я встретил старшину II статьи Петра Никитина, бывшего минера тральщика Потрокол, которым я до войны командовал на Тихоокеанском флоте. Никитин с вещевым мешком за плечами и гранатами за поясом лежал в снежном окопе, как впередсмотрящий на баке корабля. Петр Никитин до службы был сборщиком женьшеня. По глухим лесам Сихотэ-Алиня бродил он, как и его отец, в поисках корня жизни. Придя на флот, Никитин в скором времени стал лучшим минером в дивизионе и отличным вахтенным на тральщике.
- Вот где встретились-то, товарищ командир! - окликнул он меня.
До начала атаки оставалось несколько минут, я торопился на КП.
- Увидимся в Языкове, - крикнул я вместо прощания своему бывшему подчиненному.
Безверхов выбрал место для своего КП на небольшом холме у опушки леса, где рос огромный, развесистый дуб. Когда мы подъехали, на дороге уже сидели наблюдатели с биноклями, а внизу суетились два связиста. Они установили полевые телефоны на утоптанном снегу. Отсюда было видно всю снежную равнину до самой деревни Языкове. Ни куста, ни бугорочка. Блестящий на солнце снег слепил глаза после бессонной ночи. Все пространство простреливалось из любого вида стрелкового оружия и минометов. Это расстояние нужно было преодолеть одним броском, чтобы избежать лишних потерь. Гитлеровцы, засевшие в домах, пока ничем себя не обнаруживали. В морозном воздухе раздались резкие выстрелы наших орудий. В небе засветились сигнальные ракеты. Через головы бойцов со свистом полетели снаряды. Мы увидели, как у околицы вздыбились серые султаны разрывов.
Первым поднялся второй батальон. Капитан Голяко лично повел моряков в атаку. Они идут стремительно, на ходу распахивают полушубки, из-под которых виднеются полосатые тельняшки. Матросы, идущие в первых рядах, надели заветные бескозырки.
Комбриг резко смахнул снег с шапки и соскочил с лошади.
- Молодцы! Смотри, комиссар, как они идут, - проговорил с восхищением Безверхов.
- Да, хорошо, - спокойно ответил Евгений Васильевич.
Вдруг комбриг умолк, нахмурился.
Противник открыл губительный огонь по атакующим из всех видов оружия. Гитлеровцы превратили село в мощный узел сопротивления, хорошо организовали систему огня. Над полем боя появились пикирующие бомбардировщики. Моряки 2-го батальона залегли. Комбриг приказал выдвинуть артиллерию в боевые порядки пехоты для стрельбы прямой наводкой и подал сигнал атаки для 1-го и 3-го батальонов.
Прошли первые полчаса боя. На КП стали поступать донесения. Комиссар Романов из 2-го батальона сообщал: Батальон ворвался на окраину, ведет бой за каждый дом. Фашисты упорно сопротивляются. При подходе к кладбищу рота лейтенанта Бортаковского была прижата к земле сильным огнем из крайнего дома. Подоспевший в это время артиллерийский расчет Кривицкого выкатил на руках свою пушку и прямой наводкой несколькими выстрелами уничтожил засевших в доме гитлеровцев.
