Тридцать лет, с момента первой победы сионистского движения в 1933 году и до отставки в 1963-м, Бен-Гурион является лидером еврейской общины Палестины и государства Израиль. В эти славные годы входят принятие Билтморской программы в 1942-м и первый отъезд в Сде Бокер в 1953-м. Именно в этот период он принял важные исторические решения. Его возвращение в 1955 году после отставки Лавона, победа в Синайской кампании, чьей душой он был, дарят ему четыре года славы, которые совпадают с «золотым веком» Израиля конца пятидесятых. В 1960 году его слава идет на спад. Это растянется на долгие годы и будет сопровождаться сенсационными взлетами и падениями.
Но даже в эти последние годы Бен-Гурион не теряет своей невероятной готовности к борьбе. Возвращаясь после последнего визита в США, он делает пересадку в Париже и признается Мендес-Франсу: «Я возвращаюсь, чтобы принять участие в выборах, и надеюсь набрать 51 % голосов!». Премьер-министру семьдесят пять лет, но он намерен остаться еще на один срок. Его собеседник качает головой и говорит: «Не думаю, что вам это удастся». Вскоре события покажут, что Мендес-Франс был прав. Бен-Гурион возвращается в Израиль для участия в выборах, вызванных чудовищным скандалом, запятнавшим всю политическую верхушку. Его победа не может скрыть того факта, что он перестал быть несомненным лидером. Его тоже сметут волны, поднятые делом Лавона.
29 октября 1957 года, во время дебатов в Кнессете, невысокий темноволосый молодой человек, стоявший на балконе для зрителей, бросает что-то в направлении стола, вокруг которого сидят члены правительства. Этот предмет, оказавшийся гранатой, падает рядом со стулом министра по делам религий Моше Шапира и тяжело его ранит; осколками ранены Голда Меир и Бен-Гурион — у премьер-министра задеты рука и нога. Виновный задержан: это психически неуравновешенный человек по имени Моше Дуэк. Он заявляет, что хотел отомстить «Еврейскому агентству», к которому, по его утверждению, у него серьезные претензии.
Покушение вызывает в стране значительный резонанс. Возмущенный Нехемия Аргов, секретарь Бен-Гуриона, немедленно приезжает в Тель-Авив и несколько дней неотлучно сидит у постели раненого. 2 ноября, в субботу, возвращаясь после недолгого визита в Тель-Авив, на Иерусалимской трассе он внезапно не может справиться со своим автомобилем и сбивает велосипедиста. Врачи полагают, что им вряд ли удастся спасти потерпевшего — женатого мужчину, отца четверых детей. Аргов возвращается домой, запирает дверь и стреляет себе в висок. Прежде чем свести счеты с жизнью, он оставляет на письменном столе два конверта: один адресован друзьям, другой — запечатанный — Бен-Гуриону. Он пишет друзьям: «Боюсь, что велосипедист не выживет… К сожалению, при этой ситуации я не смогу жить». Многие полагают, что одним из поводов самоубийства послужило покушение на Бен-Гуриона. «Он думал, что сумеет своей жизнью предотвратить покушение на Бен-Гуриона. Нехемия закрыл бы его своим телом, получив пулю, направленную в Старика».
Нехемия Аргов буквально поклонялся тому, кто, со своей стороны, абсолютно доверял ему. Никто из сотрудников не был Старику ближе, чем он. Старик даже подчинялся его «приказам»: надеть пиджак, отдохнуть, отложить на потом тот или иной вопрос. Он полностью полагался на него в отборе посетителей, в работе с корреспонденцией, в составлении графика работы. На время своего отсутствия он поручал Аргову подделывать свою подпись на официальных документах и на поклонение Нехемии отвечал глубокой привязанностью.
Никто не решается сообщить Старику о трагедии, случившейся с Арговым, — он еще не оправился от ран и шока, вызванного покушением. Несколько дней сотрудники скрывают от него печальное известие, и даже газеты хранят молчание. Впервые в истории израильской прессы ежедневные газеты издают в единственном экземпляре специальный выпуск без упоминания о смерти Аргова — для премьер-министра. Дальше скрывать нельзя, и 5 ноября Шимон Перес, Тэдди Коллек и Моше Даян приходят в больничную палату, где Даян сообщает о случившемся Бен-Гуриону. Старик потрясен. Ни говоря ни слова, с большим трудом он поворачивается на постели спиной к посетителям. Все молчат. И вдруг в палате раздается странный тихий душераздирающий звук: Бен-Гурион плачет.
Может быть, эти трагические события, последовавшие друг за другом с интервалом в несколько дней, заставили его осознать недолговечность человеческой жизни. Может быть, для него просто настало время готовить преемника, омолаживая кадры в партии и правительстве. Как бы то ни было, в день, когда он узнает о самоубийстве Аргова, он просит Даяна как можно дольше оставаться на посту начальника генерального штаба. Но Даян отказывается и предпочитает заняться политикой, предоставив, таким образом, молодому поколению Рабочей партии Израиля найти недостающего им динамичного лидера. Через три недели отставка Даяна состоялась, и в марте 1958 года Старик вызывает к себе руководителей «молодежи» Рабочей партии Израиля, «чтобы уточнить их роль в государстве».
«На следующей конференции Рабочей партии Израиля я намерен поговорить о необходимости выдвижения нового поколения в руководящие органы власти… Есть поколение, родившееся здесь еще до создания государства Израиль, и есть другое — выросшее в государстве. Это те, кому в момент основания Израиля было десять лет. Это люди будущего. Они много сделали; они участвовали в войне за независимость и Синайской кампании; они доказали, чего стоят. Им надо доверить руководство страной и партийным движением — пока вместе со стариками, но они долго не протянут. Эти перемены неизбежно вызовут возражения в партии, но их надо будет преодолеть».
Говоря о «возражениях», он оказывается значительно ближе к истине, чем ему бы хотелось. Его встреча с «молодыми» служит сигналом к войне за преемственность, которая будет бушевать долгие годы и послужит политическим фоном делу Лавона. Его заявление доказывает, что он не только поддержал атаку молодых на руководство партией и государством, но и побудил их к этому. Кроме того, его слова подтвердили, что подозрения старой гвардии вполне обоснованны: он окончательно решил постепенно заменять их молодыми, чтобы влить свежую струю в руководство страной.
Бен-Гурион прекрасно представляет, как все будет происходить. В правительство, которое он сформирует после выборов, войдут трое относительно молодых — Абба Эбан, Моше Даян и Игаэль Ядин (он оставляет Переса на посту помощника министра обороны). Он излагает свой план Даяну, но бывший командующий армией уклоняется от этого предложения и утверждает, что не хочет стать депутатом Кнессета. Старик не слушает его возражений и решает назначить Даяна министром сельского хозяйства. Эбану придется оставить свой пост посла в США, на котором он пробыл очень долго, и в середине 1959 года вернуться в Израиль. К этому времени он уже был назначен председателем Института Вейцмана по науке, но Старик этого еще не знает и убеждает его выставить свою кандидатуру на выборах и согласиться на должность министра без портфеля. Однако Ядин проявляет неуступчивость и выдвигает два основных возражения. Во-первых, он хочет закрепить свое положение в университетской среде, во-вторых, ему будет трудно смириться с партийной дисциплиной.
