как бы сами собой подразумевали, что я должен продолжить работу. Всех беспокоило будущее. Люди привыкают к стабильной ситуации, привыкают к лидеру, к его стилю работы, а изменения всегда содержат неопределенность и таят в себе риски – как общие, для всей страны, так и личные, для конкретных людей. Многие не понимали: зачем что-то менять, когда дела идут хорошо? Меня уговаривали остаться, тем более что сделать это тогда было не сложно, особенно на фоне внушительных успехов в экономике. Но все разговоры на эту тему я обрывал сразу же, не оставляя никаких сомнений в том, что действительно решил уйти из власти.
Мое намерение породило множество вопросов. Кто будет следующим президентом, как пройдут парламентские выборы, как после них сложится баланс политических сил? Какое влияние все это окажет на личную судьбу каждого человека в правительстве и президентском аппарате? Многие беспартийные министры потянулись к различным партиям. Они прагматично усмотрели такую необходимость, понимая структуру политической власти. Многие из них, посоветовавшись со мной, вошли в Республиканскую партию, что значительно укрепило ее кадровый потенциал. Впоследствии они продолжили работу в правительстве или в парламенте в составе фракции РПА.
Серж Саргсян и РПА
В июле 2006 года республиканцем стал и Серж Саргсян. Идея вовлечь его в партию принадлежала Андранику Маргаряну. Все считали Сержа вторым лицом во власти – по степени влияния, хотя пост премьера занимал Андраник Маргарян. Дело было не только в особом статусе министра обороны воюющей страны. Серж оставался самым близким мне человеком, к тому же возглавлявшим разные силовые структуры Армении в течение многих лет. Этот факт существенно добавлял веса его формальному должностному статусу. Маргарян, председатель РПА, предложил Сержу вступить в партию, понимая, что его приход значительно укрепит партийный ресурс, а близость Сержа ко мне повысит степень моего доверия к партии. Дело шло к парламентским выборам, и Андраник очень прагматично и точно все просчитал. Мы втроем обсудили этот вопрос между собой, и Серж Саргсян вошел в РПА, сразу же став одним из ее лидеров. Специально для него по инициативе премьера в партии создали должность председателя правления, и съездом республиканцев на нее избрали Сержа. Внутри РПА все восприняли это позитивно. Так Серж Саргсян стал вторым человеком в партии.
25 марта 2007 года Андраник Маргарян скончался от обширного инфаркта. Я помню этот день: был выходной, я катался на лыжах в Цахкадзоре. Получив известие о смерти Андраника, тут же вернулся в Ереван. Маргарян оставался премьером семь лет, и я с большой теплотой вспоминаю годы нашей совместной работы.
Серж Саргсян заменил Маргаряна в кресле премьер-министра. Примерно через полгода, в ноябре, съезд Республиканской партии избрал его председателем партии и упразднил должность председателя правления.
Выбор преемника
За год до выборов вопрос преемника стал основной темой обсуждений. Я всем говорил, что ухожу, но не называл человека, которого хотел бы видеть на моем месте. Естественно, люди начали строить предположения, пытаясь угадать, каким же окажется мое решение. Я же планировал озвучить его сразу после парламентских выборов, чтобы в их преддверии не создавать напряжения между коалиционными партиями.
Особых сомнений я не испытывал, и мне не пришлось вести мучительные поиски. Самым естественным претендентом, конечно, был Серж Саргсян, в силу целого ряда факторов. Знал я его очень давно, когда-то мы вместе работали в комсомоле, а затем – в партийных органах, и хорошие отношения между нами выстроились еще в те годы. Позднее мы вместе участвовали в карабахском движении, руководили подпольем и стали не только соратниками, но и друзьями. В период ГКО Серж Саргсян руководил Комитетом самообороны, а в 1993 году уехал в Армению, где стал министром обороны и проработал руководителем разных силовых ведомств республики почти пятнадцать лет. Кроме личного доверия, важнейшим аргументом в пользу кандидатуры Сержа служила его карьера, выстроенная именно в структурах обороны. Я не мог представить никого, кто при давлении в ходе переговоров по урегулированию или при обострении карабахского конфликта держался бы увереннее, чем Серж.
По характеру мы сильно отличались друг от друга. Серж мог без устали заниматься рутинными делами, умел терпеливо общаться и договариваться с самыми разными людьми. У меня эти качества отсутствовали напрочь. Я держал всех на дистанции, включая близких мне министров и руководителей служб, а моя прямолинейность и резкость характера иногда заставляли людей чувствовать и вести себя скованно.
Я терпеть не мог притворяться, что кому-то рад, если в действительности это было не так. Не хотел общаться с людьми, которые мне были неприятны или просто не интересны, а время, потраченное на такое общение, считал потерянным. Между тем в жизни иногда бывает необходимо общаться и с теми, кто не вызывает у тебя симпатии, чтобы не наживать врагов и оппонентов там, где этого можно избежать. Кто-то метко сказал: друзья приходят и уходят, а враги накапливаются. Все неприятное общение Серж Саргсян брал на себя и прекрасно с этим справлялся. Когда я предполагал, что кто-то мог встревожиться или обидеться на меня, говорил Сержу: «Слушай, ты его пригласи к себе, выпей с ним кофе, поговори, успокой… чтобы к оппозиции не убежал. Я сам не могу – вообще видеть его не хочу». Или так: «Поговори с ним, мужик он вроде нормальный, но зануда, опять мозги мне вынесет». Словом, я делегировал Сержу то, что у него получалось значительно лучше. Это освобождало меня от необходимости тратить массу эмоциональной энергии на урегулирование нюансов человеческих отношений, в чем я не был силен, и позволяло уделять время тому, что мог делать хорошо и что считал для себя более важным.
При этом я понимал, что пройти через выборную кампанию Сержу, с его невысоким рейтингом, будет нелегко. Его долгое время воспринимали как «серого кардинала»; Серж часто служил мишенью для оппозиционных сил, и нападки на него носили резкий, негативный характер. Человек не публичный, он не обладал ораторским талантом, да работа министра обороны и не требовала таких навыков. Однако приближались парламентские выборы, которые у нас обычно проходят спокойнее, и там мы могли бы опробовать предвыборную кампанию.
Сам Саргсян никогда не спрашивал меня о том, кого вижу своим преемником, но, конечно же, я знал, что у него на этот счет большие ожидания. Догадаться было не сложно: многие из наших общих знакомых карабахских армян при каждом удобном случае спрашивали меня, принял ли я уже решение. Вскоре после парламентских выборов, в самом конце нашей очередной встречи, я сказал Сержу, что остановил свой выбор на нем и ему нужно готовиться к выдвижению.
