Все это нашло отражение в выступлении Гейдара Алиева:
— Уже пять лет, как проводится конференция «Легенда трех морей» — Каспийского, Черного и Средиземного морей. Но почему она не проводилась раньше? Потому что раньше информации о столь тесной взаимосвязанности этих наших дел было очень мало, очень мало было и верящих в это. Но… после заключения в 1994 году договора, названного «Контрактом века», во всем мире прошли большие обсуждения проблем Каспийского моря. Ибо многим в мире не было известно о том, что Каспийское море обладает столь богатыми месторождениями нефти и газа. Но мы в Азербайджане это знали.
И дальше Президент Азербайджана прочитал блестящую лекцию, которой мог бы гордиться и профессиональный ученый-нефтяник.
— У легенды трех морей — одна мать, Каспийское море, — взволнованно говорил Алиев. — И рядом с этой матерью расположен Азербайджан.
Азербайджан — неотъемлемая часть тюркского мира. В советские годы связи Азербайджана с Турцией, культурные контакты, взаимообмен духовными ценностями строго ограничивались. Но с обретением независимости Азербайджана идеологические шлагбаумы ушли в прошлое.
Первой независимость Азербайджана признала Турция. Гейдар Алиев неоднократно напоминал об этом. Президента очень тронуло то, что в Карее были созданы парк и бульвар, названный его именем.
9 июля 2002 года, Петербург
В историю русской и азербайджанской культуры навсегда войдет воскресный день 9 июля 2002 года. В тот солнечный день на Каменноостровском проспекте в Санкт-Петербурге был открыт памятник великому азербайджанскому поэту и мыслителю Низами, который создан заслуженным художником Азербайджана Герюшем Бабаевым.
— Низами был не только поэтом, он был великим гуманистом, — сказал в своей речи при открытии памятника Президент России Владимир Путин, — и в этом смысле творчество Низами принадлежит всем нам, оно принадлежит всему человечеству.
— Двенадцатого октября прошлого года в Баку был открыт памятник гению русской поэзии Александру Сергеевичу Пушкину, — напомнил Гейдар Алиев. — Сегодня в городе, который Пушкин именовал творением великого Петра, воздвигнут памятник Низами.
Прекрасно, добавим от себя, когда страны, государства могут обмениваться такими Послами, как Александр Пушкин и Низами Гянджеви.
Прогуливаясь по Петербургу, Гейдар Алиев без труда нашел Гороховую улицу. Там в доме № 6 в свое время была спецшкола МГБ по переподготовке руководящих кадров. В знакомых стенах с удовольствием сфотографировался на память. Охотно беседовал по дороге в гостиницу «Астория» с петербуржцами, земляками. Так бывало во всех его поездках — в Париж и Берлин, Петербург и Москву…
…Леонтьевский переулок — не самый шумный в гулком центре столицы. У мэрии, бывшей некогда Моссоветом и сохранившей на своих красных стенах каменные таблички с Лениным, переулок ныряет с Тверской под арку. За ней — разные конторы и три посольства: Кубы, Украины, Азербайджана; прежде здесь располагались представительства союзных республик. В воскресные дни, когда дремлют офисы и только дежурные охранники покуривают у подъездов, Леонтьевский совсем затихает. По будням же у посольств, консульств толпятся очереди. Но в этот раз к азербайджанской миссии явно спешили не за документами, визами или паспортами. Там встречали земляков со всей России. Их пригласил Президент Алиев.
Первые слова он обратил к своим слушателям на родном для всех них языке, том, что слышали они еще с колыбели:
— Дорогие соотечественники! Дорогие сестры, братья, друзья! Очень рад, что мне довелось сегодня встретиться с вами.
Сердечно приветствую всех вас. В вашем лице сердечно приветствую всех живущих в России азербайджанцев, каждого азербайджанца, желаю всем вам здоровья, успехов в работе. Счастья вашим семьям!
Президент говорил негромко, но слова его долетали до самых последних рядов.
— Азербайджанский язык — это наш язык, родной язык, государственный язык независимого Азербайджана… Я хочу, чтобы азербайджанцы, — я адресую это, в частности, молодежи, — хорошо владели и русским языком, и английским, и французским, и немецким, и арабским, и испанским языками. Но пусть они в совершенстве владеют и азербайджанским языком. Чем больше языков человек знает, тем богаче он становится. Человеку, живущему только одним языком, естественно, придется трудно в современном мире, в мире, находящемся в целом во взаимосвязи.
Учитывая это, проявляя к вам уважение, я продолжу свое выступление на русском языке.
Все, кому довелось слушать Алиева, отмечали: его русский — в отличие от других известных кавказских политиков, скажем, того же Шеварднадзе, безупречен. Что за этим стоит? Школа? Семья? Самоподготовка?
В семье Алиевых с детства говорили на азербайджанском. Да и во всей Нахичевани в начале 20–х годов прошлого века людей, владеющих русским языком, было совсем немного. По свидетельству одного из биографов Алиева Фатимы Абдуллазаде, «русский язык Гейдар Алиев начал изучать довольно-таки поздно. В нахичеванской школе он впервые услышал басни Крылова и стихи Пушкина».
Впрочем, вполне можно предположить и другое. А именно то, что в школьные годы на внутренний мир Гейдара Алиева больше, чем Крылов и Пушкин — при всем уважении к гениям русской и мировой литературы, — оказал великий художник — реалист, писатель — сатирик Джалил Мамедкулизаде. В ревностном отношении Гейдара Алиева к родному языку, думается, сказались и заветы этого классика национальной литературы, в частности пьеса «Книга матери моей».
…К матери — азербайджанке из дальних краев возвращаются три сына. Один перемежает речь русской лексикой, второй изъясняется на суррогатном азербайджанско-турецком языке, третий щеголяет оборотами на фарси.
Сюжет почти бродячий. Можно вспомнить и гоголевского бурсака из «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Нахватавшись по верхам, он стал «таким латыныциком», что позабыл даже родную мову. Все слова сворачивал на УС. Лопата у него стала лопатус, баба — бабус. Но однажды, увидев в поле грабли, латыньщик спросил у отца: «Как это, батька, по-вашему называется?» Да и наступил, разинувши рот, ногою на зубцы. Тот не успел собраться с ответом, как ручка, размахнувшись, поднялась и — хвать его по лбу. «Проклятые грабли! — закричал школяр, ухватясь рукою за лоб и подскочивши на аршин, — как же они, черт бы спихнул с мосту отца их, больно бьются!»
В общем, юнцы наступили на одни и те же грабли. Три брата, вернувшиеся в отчий дом, не могли говорить с матерью на родном языке, на котором она напевала им колыбельные, рассказывала первые сказки. «Книга матери» отныне была для них за семью печатями, ибо каждый из них, нахватавшись чужих верхушек, потерял чувство родного слова и стоящую за ним духовную память. Эти «образованные господа» недалеко ушли от неучей — персонажей повести того же Мамедкулизаде «События в селении Данабаш».
