он должен умереть, потому что Украина была создана Лениным. И завтра к нему в окно прилетит снаряд, и нет у него больше ни жены, ни детей, и самого его нет.
А сколько вокруг зэков невиновных! Ты с пакетом писем сидишь, а у него ни письма, ни передачи. Заболел и умер в тюремной больнице. Один.
А диссиденты в СССР? Марченко умер от голодовки в 1986 году, и через пару лет чёртов Советский Союз развалился.
Так что даже худший из возможных сценариев совсем не такой и худший, если хорошенько подумать. Надо брать. Смиряюсь и принимаю.
Очень мне с этим помогла Юля. Я не хотел, чтоб и её мучило вот это: «А вдруг через месяц отпустят», и — главное — чтоб она понимала, что я тут совсем не страдаю, изнывая от тюремных тягот. Поэтому на первом длительном свидании, гуляя по коридору и переговариваясь в месте, максимально удалённом от натыканных везде камер с микрофонами, шепчу ей на ухо:
— Слушай, я не хочу звучать драматично, но, я думаю, есть большая вероятность, что я отсюда никогда не выйду. Даже если всё рушиться начнёт, они меня просто грохнут при первых признаках краха режима. Отравят.
— Я понимаю, — кивает она. Голос её звучит твердо и спокойно. — Я сама об этом думала.
Мне сразу хочется её схватить и сжать изо всех сил от радости — так здорово всё-таки! Никаких дурацких слёз. Именно в такие моменты понимаешь, что нашёл правильного человека. Ну, или она нашла тебя.
— Поэтому давай просто для себя решим, что так, скорее всего, и будет. Типа, примем базовый сценарий и станем строить жизнь, исходя из этого, ну а если уж будет лучше, то отлично. Но мы на это не рассчитываем и не надеемся зря.
— Ага, так и сделаем.
Голос её, как обычно, звучит как у какого-то мультяшного персонажа, но она совершенно серьёзна. Смотрит на меня снизу и хлопает своими глазами с огромными ресницами.
Тут уж я не выдерживаю и хватаю её в охапку, сжимая от восторга: ну где ещё найти человека, который такие важные и сложные вещи обсудит с тобой без драм и заламывания рук? Она сама всё отлично понимает и, как и я, надеется на лучшее, но готовится к худшему.
Юля смеётся и вырывается. Я целую её в нос, и мне становится гораздо легче.
Понятно, что во всём этом есть какая-то уловка и самообман. Смиряешься с наихудшим развитием событий, но внутри всё равно звучит голос, который не заглушишь: «Да ну на фиг, не может быть такого». Конечно, уверяя себя в неминуемой горькой участи, очень хочешь, чтобы тебя непременно переубедили.
В общем, какой-то непростой процесс идёт в голове, но на собственном опыте утверждаю: если окажетесь в сложной ситуации — попробуйте, это работает, если думать так честно и серьёзно.
Второй приём вообще не то чтобы блещет оригинальностью, а стар так, что читатель должен закатить глаза: это, конечно, религия.
Подходит только верующим и, с моей точки зрения, вовсе не требует истовых жарких молитв у окошка барака три раза в день (явление в тюрьмах весьма распространённое).
Я всегда считал и говорил, что верующему человеку и вообще жить проще, а уж оппозиционной политикой заниматься — тем более. Вера упрощает жизнь, а не осложняет.
Исходная позиция упражнения та же. Лежишь, смотришь на нары над собой и предельно честно задаёшь себе вопрос: являешься ли ты верующим христианином? Ну вот по сути. Необязательно верить, что какие-то деды в пустыне когда-то жили по 800 лет и что море буквально перед кем-то расступилось.
Но являешься ли ты последователем религии, основатель которой принёс себя в жертву людям, расплачиваясь за их грехи? Веришь ли в бессмертие души и прочие классные штуки?
Если честный ответ — «да», то чего тогда переживать-то? Зачем по сто раз бубнить себе под нос, читая толстенную книгу, лежащую в твоей тумбочке: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём»?
Моя какая задача? Искать Царства Божия и правды его, а обо всём остальном позаботятся старик Иисус и его родственники. Они не дадут тебя в обиду и порешают все вопросики. Как говорят в этих местах: возьмут рамс на себя.
Людмила и Анатолий Навальные с новорождённым Алексеем, 1976 год / семейный архив
Алексей, Людмила, Анатолий и Олег Навальные, 1984 год / семейный архив
Алексей, 1984 год / семейный архив
1992 год. На стене позади Алексея — постеры российских рок-групп / семейный архив
Алексей и Юля до свадьбы, 1999 год / семейный архив
Свадьба Алексея и Юли, 2000 год / семейный архив
Свадьба Алексея и Юли, 2000 год / семейный архив
Алексей (на сцене посередине) ведёт политические дебаты в московском баре, 2006 год / семейный архив
С дочерью Дашей, 2015 год / Алексей Константинов /APE
Алексей и Юля в зале Кировского суда сразу после освобождения Алексея, 2013 год / Евгений Фельдман
Алексей и Пётр Офицеров возвращаются в Москву после освобождения из кировской тюрьмы. На вокзале их встречают сторонники. 2013 год / семейный архив
На встрече с избирателями во время мэрской кампании, 2013 год / семейный архив
Алексей (по центру в нижнем ряду) даёт автографы после встречи с избирателями во время мэрской кампании, 2013 год / Евгений Фельдман
Владимир Ашурков (слева), Алексей и Леонид Волков в день голосования на выборах мэра Москвы, 2013 год / Maxim Shemetov/Reuters/Scanpix
С Олегом Навальным во время суда по делу «Ив Рошe», 2014 год / Sergei Karpukhin/Reuters/Scanpix
Юля и Алексей на митинге-концерте в поддержку Навального перед выборами мэра Москвы, 2013 год / семейный архив
На отдыхе с семьёй, 2010 год / семейный архив
С сыном Захаром, 2010 год / семейный архив
С семьёй, 2016 год / Алексей Константинов/APE
С семьёй, 2016 год /
