Получали летчики и более сложные и опасные задания по связи с тылом противника. Так, летчик Сатунин трижды высаживал в тылу у белых наших агентов.
Но, к разочарованию многих летчиков, в их работе не было одного — воздушных боев! Если до прибытия авиагруппы в Свияжск белые нет-нет да появлялись над советскими войсками, то теперь, боясь встречи в воздухе с красными летчиками, совершенно прекратили полеты, причем не только над нашей территорией, но даже в своем собственном тылу.
Во время налетов на Казань советских летчиков интенсивно обстреливала установленная на одной из барж белогвардейская зенитная пушка. Решено было заставить ее замолчать, но как? Через работавшую в тылу белых Ларису Рейснер удалось узнать, что у белых осталось к этой пушке около полутораста снарядов. Тогда Иван Ульянович сказал своему другу и ближайшему помощнику Феликсу Антоновичу Ингаунису:
— Феликс, давай выстреляем у беляков поскорее весь запас снарядов, а то, чего доброго, вдруг кого-нибудь из наших подобьют!
Ингаунис сразу согласился.
Решили вылететь вместе и кружиться над пушкой минут по 30–40 на высоте около 1 500 метров. И вот оба летчика, презирая опасность, стали вызывать на себя ожесточенный огонь зенитки. Вскоре замысел Ивана Ульяновича оправдался: после пяти или шести таких вылетов зенитка замолчала. Снаряды к ней иссякли!.. Но одним из последних снарядов эта зенитка все-таки сбила самолет, но только… не наш, а свой. У белых появился какой-то летчик, воспылавший желанием подраться с нашими. Когда Павлов и Ингаунис кружили над пушкой, он взлетел на таком же, как у наших, «ньюпоре». Зенитчики за дальностью не различили, что у него на крыльях не звезды, а трехцветные круги, открыли стрельбу и на этот раз попали!
Незадолго до взятия Казани Красной Армией случилось так, что Ивану Ульяновичу пришлось на несколько часов превратиться в пехотинца.
К концу лета погода резко ухудшилась, и из-за этого почти полностью пришлось прекратить разведывательные полеты. Пользуясь этим, белогвардейский офицерский отряд, укомплектованный сплошь георгиевскими кавалерами, под командованием полковника Каппеля прорвался к нам в тыл, захватил станцию Тюрлему, взорвал там десяток вагонов со снарядами и начал наступать на Свияжск, где стояла авиагруппа.
Положение осложнялось тем, что задержать продвижение каппелевцев оказалось некому: все красноармейские части были на фронте. Тогда Иван Ульянович срочно мобилизовал весь личный состав авиагруппы — летчиков, мотористов, вплоть до обозных.
Наскоро организовали линию обороны. Сам Павлов лег с винтовкой в руках среди других бойцов и принял участие в отражении атаки белогвардейцев.
Часа через полтора подогретые солнцем облака чуть приподнялись, и можно было летать на высоте 150–200 метров. Понимая, что в воздухе он для врагов страшнее, чем на земле, Иван Ульянович передал винтовку ближайшему красноармейцу и пополз вдоль неглубокого овражка на аэродром. Вместе с Ингаунисом он совершил в этот день несколько полетов подряд, сбрасывая с бреющего полета на головы белых бомбы и поливая их пулеметным огнем.
Так, волею случая была найдена новая тактическая форма применения истребителей, лишенных из-за отсутствия воздушного противника возможности заниматься своим прямым делом — боем в воздухе. Впоследствии подобные действия, получившие название штурмовых, широко вошли в практику.
Эффект штурмовки с воздуха оказался весьма значительным. К вечеру натиск белогвардейцев ослаб, и под прикрытием наступившей темноты и снова начавшегося дождя они отступили, не добившись своих целей.
После взятия 10 сентября Красной Армией Казани авиагруппа преследовала белых как разведкой пути их отхода, так и частыми бомбежками и обстрелом из пулеметов.
Насколько действенным было это преследование, можно судить по тому, что белым пришлось побросать большую часть своих обозов. Все самолеты и другое авиационное имущество, захваченное ими при занятии Казани, они также оставили на аэродроме, и оно снова перешло в руки Красной Армии.
Вот как деятельность советских летчиков в боях под Казанью была оценена официально:
«После того как Казань под натиском Советских войск пала и ныне находится снова в наших руках, необходимо отметить доблестную и самоотверженную работу красных летчиков, действовавших в этом районе…
Летчики своей самоотверженной работой значительно способствовали успеху Красной Армии. Среди летчиков особенно отличились: военно-морской летчик Сатунин, военные летчики Гусев, Хендриков, Павлов, Ингаунис, Сапожников и летчики-наблюдатели Конкин, Колосов и Дмитриев.
Кроме разведок и бомбометаний, наши красные летчики поддерживали во время боев связь между своей и соседними армиями. Вследствие необходимости спускаться для донесений на незнакомую местность летчики подвергали опасности не только самолеты… но также и свою личную жизнь, так как, не зная, занят ли данный участок противником или нет, в первом случае они рисковали быть расстрелянными противником».
В борьбе за Казань и Волгу первые красные летчики доказали, что они нужны советской власти, что авиация — это не дорогостоящая роскошь, а верное оружие в руках рабоче-крестьянского правительства.
Через несколько дней после взятия Казани Красной Армией в личной жизни Ивана Ульяновича произошло большое событие — он встретил девушку, которую глубоко полюбил и которая стала его спутницей на всю жизнь. Ведь истинному герою не чужды естественные человеческие чувства, в том числе и любовь. И в рассказе о жизни Павлова-героя нельзя умолчать о Павлове — нежном муже и семьянине.
Вот как познакомился Иван Ульянович со своей избранницей. Однажды он приехал в предместье Казани— Ново-Татарскую слободу. Автомобиль Ивана Ульяновича остановился поблизости от колодца, из которого брали воду татарские девушки. Одна из них с первого взгляда приковала его внимание — маленькая, смуглая, длинные черные косы спадали почти до колен. Она была одета в короткое голубое платьице, на маленьких ножках без чулок — расшитые серебром татарские чувяки.
Павлов подошел к девушке, снял с ее плеча кувшин с водою, попросил разрешения помочь ей и довезти до дома на автомобиле. Девушка была явно испугана, но все же улыбнулась. За несколько минут, пока длилась эта поездка, Иван Ульянович узнал, что зовут девушку Биби-Сара, что она дочь казанского грузчика, а сама по профессии белошвейка.
С тех пор каждую свободную минуту Иван Ульянович старался проводить с нею. Возвращаясь из боевых полетов, перед тем как сесть на свой аэродром, он обязательно делал на малой высоте нет сколько кругов над крышей ее дома, и Биби-Сара выбегала из двери и махала ему рукой… Потом он объяснился девушке в любви и просил ее стать его женой. Она согласилась, но тут же перед влюбленными встало почти непреодолимое препятствие — мать Биби-Сары, фанатичная мусульманка, и слышать не хотела, чтобы дочь вышла замуж за русского.
