помещенные в «Круге чтения» рассказы Достоевского: «Орел», «Смерть в госпитале» — как хороши (
Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 275).
1907
Из Яснополянских записок Д. П. Маковицкого
31 января 1907 г. Я. П.
«Софья Андреевна рассказала про свою работу над письмами Л. Н. к Урусову и другим, про письма Н. Н. Страхова, острую критику им «Ивана-дурака», что нет в нем «сказочного» (критик увидел в произведении «недостаток художественного развития». — В. Р.). Потом, что Страхов писал про Достоевского, Фета. Он Достоевского не любил, хоть писал о нем. Л. Н. подтвердил» (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 363).
Из письма H. Н. Страхова к Л. Н. Толстому
20 октября 1885 г. Петербург.
Н. Н. Страхов
«Много от Вас, бесценный Лев Николаевич, доходит до меня и вестей и вопросов и писаний; но я становлюсь чем дальше, тем медлительнее, — простите, что до сих пор не писал к Вам. […]
Новых Ваших писаний я прочел два: письмо к X. X. (Калмыкова [172] говорила — к Энгельгарту [173]) и сказку [174]. Письмо меня привело в восхищение — ясностию, чувством, силою и искренностию; но сказка — опечалила, так что я дни два ходил раненый. Никогда я не сужу о писаниях по тому, согласен ли я с ними или не согласен. Но если мне слышится чувство, работа ума, творчество, даже злоба, даже ярая чувственность — я доволен, потому что передо мною живое явление, которое мне годится, лишь бы я умел употребить его с пользою. Но если передо мною сочинение, стихи без поэзии, картина без живописи, сказка без сказочного содержания, то я вижу, что передо мною что-то деланное, ненатуральное, умышленно сплоченное и принимающее на себя маску жизни — и мне становится только досадно за напрасную трату сил, за высокие цели, для которых употребляются низкие средства. Вы — такой удивительный художник, не имеете права так писать. Голое нравоучение, голое рассуждение — вещь прекрасная; хорош коротенький анекдот в род Эзоповой басни; но длинный рассказ — должен быть художественною работою. Помню, я сердился на Тургенева за Новь; и думал: не стыдно ли наплести столько сочиненных страниц! […]
Отчего Вам не писать сказок? Их писали и Вольтер, и Мор, и Бакон (Бэкон. — В. Р.), и Платон. И вы можете написать не хуже. Но, имея такой громадный авторитет, зная, что все Вами писанное будут читать с жадностию, зная, что большинство неразборчиво и удовольствуется самою небрежною формою, — Вы пренебрегаете работою. Простите мне, ради Бога, что я так прямо пишу. […] Простите Вашего всей душою преданного Н. Страхова» (Переписка. Т. 2. С. 693–694).
26 февраля 1907 г. Я. П.
И. Ф. Наживин
«Л. Н. отметил в книге Наживина [175] на пяти — восьми страницах погрешности против русского языка. Он нашел их неимоверно много, около 300. Обыкновенно читателю и 15-я часть не режет глаза, а при внимательном чтении найдет пятую часть, так мы свыклись с испорченной литературной и газетной речью.
Л. Н. (о наживинском языке): Эта неточность речи пошла с Достоевского и теперь общая: «белым голосом петь», «жидкие глаза». У Меньшикова эпитеты верные, как одежда, которая хорошо идет.
Л. Н. привел много примеров из Меньшикова, как он обогатил литературный язык, его выражения останутся (будут употребляться).
Софья Александровна спросила о «Купце Калашникове». Л. Н-чу не совсем нравится; есть (о Боге) неестественные, преувеличенные фразы.
Софья Александровна спросила Л. Н., читал ли Писарева.
Л. Н.: Пересматривал.
Была речь о Белинском» (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 384).
Из письма Л. Н. Толстого — И. Ф. Наживину
11 марта 1907 г. Я. П.
«Милый Иван Федорович,
Про роман ваш нельзя, как вы пишете, сказать два, три слова и особенно в письме. Увидимся, поговорим. Скажу только, что желал бы, чтоб его побольше людей читало. Места в нем есть прекрасные — те, где вы высказываете свою веру и в положительной и в отрицательной форме, но романическая часть не поддерживает, а скорее ослабляет эти места. Вообще же и особенно в конце мешает нагромождение событий. Мне было особенно интересно потому, что я читал в романе вашу душу, которую я люблю» (77, 59).
Из Яснополянских записок Д. П. Маковицкого
5 марта 1907 г. Я. П.
«Л. Н. за обедом рассказал, как, подъезжая верхом от плотины к Марии Александровне [176], его лошадь завязла по брюхо в сугробе; он должен был слезть, держать лошадь за поводья, и сам завяз, и в этот критический момент на них набросились собаки. Тут подбежали мужики, шедшие за ним, выручили. Собаки нападали больше на лошадь (а Делир боится их). Л. Н. испугался, и после сердце у него расстроилось.
Вечером Л. Н. занимался с мальчиками «под сводами». Читал им отрывок из «Записок из Мертвого дома» («Орел»), помещенный в «Круге чтения» — и рассказал про Достоевского.
Потом раздавал книжки. «Лев Николаевич! Мне ету дайте, ету!» (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 389).
21 марта 190 г. Я. П.
«Л. Н.: В японском журнале в «Review of Revolution» — перевод Тургенева на английский: девушка стоит перед страшным зданием в раздумье, войти или не войти, и входит; слышится голос: «Она безумная», а другой голос — «Она святая» [177]. Вот эти две вещи читал одну за другой (Тургенева — в японском журнале, про убийство городовых — в русской газете). Вот действие! Тургенев пользуется авторитетом, и его вещь проникла уже в Японию. Надо обращаться со словом осторожно, особенно писателю.
Молчание.
Л. Н.: Тургенев не был серьезный человек.
Софья Андреевна подтвердила.
Л. Н.: Достоевский не был так изящен, как Тургенев, но был серьезный. Он много пережил, передумал. Умел устоять, чтобы не льстить толпе.
— Это мало кто может устоять, — сказал кто-то.
Л. Н.: Да» (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 399).
22 мая 1907 г. Я. П.
Томаш Гаригг Масарик
«Потом я сказал, что Масарик [178] пишет большое сочинение о России, — главное о Достоевском. Но что вряд ли скоро окончит его, потому что теперь выбран депутатом рейхсрата.
Л. Н.: От Масарика я ничего не ожидаю: он ученый. Он в усваивании всяких познаний весь истратился. У него ничего своего не осталось.
Йозеф Махар — чешский поэт, публицист, политик
На то, что чешский поэт Махар издал в новых сборниках стихотворений «В лучах эллинского солнца» и «Яд из Иудеи», в которых проводит мысль, что античный мир был счастлив и христианство ослабило человечество, Л. Н. сказал:
— Меня это не поражает, что он нападает на христианство. Это теперь мода. У меня выписка из французского автора, который Христа называет
