Вернулся в Лос-Анджелес на запись Том Уилсон. Когда мы начинали записывать первую вещь «Куда бы ветер ни подул», он сидел в аппаратной, притопывал и кивал (как все продюсеры звукозаписи в кинофильмах). Следующая вещь называлась «Что такое полиция мозга?»:
Что поделаешь, если
Ждет тебя дом,
А весь пластик растаял
И растаял весь хром —
ЧТО ТАКОЕ ПОЛИЦИЯ МОЗГА?
Что поделаешь с этим
Пустым ярлыком,
Если пластик растает
И размякнет весь хром —
ЧТО ТАКОЕ ПОЛИЦИЯ МОЗГА?
Что поделаешь, если
Каждый знакомый
Был растаявшим пластиком
(А может, и хромом?)
ЧТО ТАКОЕ ПОЛИЦИЯ МОЗГА?
«Что такое полиция мозга» из альбома «Фрикуй!», 1966.
В окошко мне было видно, как Том Уилсон срочно дозванивается начальству — вероятно, чтобы сказать: «Ну, э-э, нето чтобы совсем «белая блюзовая группа», но… в общем, что-то в этом роде».
«Фрикуй!» — двойной альбом, и все песни на нем были о чем-то. Мы не заполняли чем попало промежутки между вещами из популярной сорокапятки. Каждая мелодия имела свою задачу в рамках общей сатирической концепции.
Тебе, наверно, интересно,
Зачем я здесь,
И мне тоже! И мне!
Ты хочешь знать, с какой
Сюда пришел я целью,
А я смотрю и поражаюсь
Убожеству в лице —
Все так же каждый день встаешь,
К друзьям на улицу идешь.
Смачиваешь волосы
И думаешь — хорош.
По мне, так жизнь твоя с изъяном,
Но что об этом говорить!
Пора играть, ведь лишь за это
Мне будут здесь платить.
«Тебе, наверно, интересно, зачем я здесь» из альбома «Фрикуй!», 1966.
По мере продолжения сеансов записи Уилсон восторгался все больше. Где-то в середине недели я ему сказал: «Для ночного пятничного сеанса я бы хотел на пятьсот долларов взять напрокат ударных инструментов и вдобавок для кое-каких специальных эффектов привести в студию фриков с бульвара Сансет». Он согласился.
Мы достали инструменты, привели фриков и, начав в полночь, записали, как выяснилось, четвертую сторону альбома. Уилсон в ту ночь был под кислотой. Я об этом понятия не имел — он потом сказал. Я все пытался представить, о чем он думал, сидя в своей аппаратной, слушая белиберду из динамиков и вдобавок по обязанности командуя звукооператору Ами Хадани (который не был под кислотой), что делать.
Что в имени?
К тому времени, когда «Фрикуй!» был смонтирован и стал альбомом, Уилсон уже истратил двадцать пять или тридцать тысяч долларов «МГМ» — сумма по тем временам небывалая, даже для двойной долгоиграющей пластинки. (Вообще-то «Фрикуй!» был, по-моему, первым двойным рок-альбомом.)
Потом нам сообщили, что выпустить пластинку никак не удается — руководство «МГМ» уперлось рогом: мол, ни один диск-жокей не поставит на радио пластинку группы под названием «Матери» (будто наше название и есть Самая Большая Проблема).
Они настаивали на смене имени, и потому официальная версия такова:
«Нужда сделала нас "Матерями всех изобретений"».
Наконец альбом «Фрикуй!» группы «Матери всех изобретений» поступил в продажу. В то время слушатели были убеждены, что я по уши погряз в химикалиях. Ничего подобного! Мало того, у меня не раз возникали споры с членами группы, которые увлекались «развлекательными препаратами, изменяющими сознание». История выплеснулась на собрании группы, когда Херб Коэн решил избавиться от Марка Чики. Коэн сказал, что мы и в дальнейшем будем отчислять Марку комиссионные, однако руководство группой он хочет взять на себя, ибо Марк, по существу, ни черта не смыслит в работе менеджера.
«Ну что ж, раз уж мы затеяли генеральную уборку, — решил кое-кто из ребят, — неплохо бы избавиться и от этого засранца Заппы». Да, народ, некоторые члены группы хотели, чтобы я ушел и оставил их в покое, потому что (не смейтесь) я не употреблял наркотики.
Рэй Коллинз произнес на собрании фразу, ставшую классической: «Надо тебе съездить в Биг-Сур и принять кислоту в компании с человеком, который верит в Бога». Ну и ну!
Наши первые гастроли
Воодушевленный этим заманчивым предложением, я и дальше исполнял свои обязанности «местного засранца».
Самые первые гастроли «Матерей всех изобретений» состоялись в 1966 году, когда за пределами Лос-Анджелеса и Сан-Франциско почти никто длинных волос не носил. Мы же все были длинноволосые уроды в нелепых одеяниях: то, что доктор прописал миру развлечений. Поебать все эти группы красавчиков.
Это низкооплачиваемое рекламное турне устраивала компания «МГМ». Первая остановка — в Вашингтоне для участия в телешоу под названием «Время веселья» по двадцатому каналу — танцевальном представлении для сынков и дочек наших государственных лидеров.
В рамках представления решено было устроить «Конкурс фрик-танцев», участников которого попросили одеться «фриково». Насколько фриково они оделись? Самый фантастический наряд оказался у парня в разных носках.
В Детройте мы выступали в телешоу, во время которого нас попросили извратиться — «спеть нашу популярную вещичку под фонограмму». У нас не было ни одной «популярной вещички», но продюсер заявил: «Спойте популярную вещичку под фонограмму, а то хуже будет!» Тогда я спросил: «Отдел реквизита у вас тут есть?» К счастью, отдел реквизита был.
Я набрал там целую кучу случайных предметов и соорудил декорацию. Нас попросили изобразить одно из двух: либо «Как я мог оказаться таким дураком?», либо «Что такое полиция мозга?»; а я посоветовал каждому члену группы выбрать себе периодически повторяющееся телодвижение, не обязательно совпадающее (и даже связанное) с текстом, и делать его до самого конца выступления — первая в истории Детройта свежая струя доморощенного дадаизма для телезрителей.
Следующая остановка — Даллас. Приземлившись в Лав-Филд, мы обнаружили, что идем по длинному коридору, битком набитому солдатами и матросами — застывшими как вкопанные и вытаращившими глаза в полнейшем изумлении. Они не произносили ни слова. Ничем в нас не швырялись. Не пристрелили нас, как в «Беспечном ездоке» — просто стояли.
Нас быстренько умыкнули в торговый центр, в какое-то помещение на первом этаже, где уже шло очередное танцевальное телешоу для подростков. Там мы играли живьем.
Гвоздем программы стал Карл Франзони, наш «танцор гоу-гоу». Он был облачен в балетное трико, тесное до опупения. Яйца у Карла больше хлебницы. Гораздо больше хлебницы. Выражение лиц юных баптистов, постигавших всю грандиозность этих яиц, я бережно храню в памяти.
Моя потрясающая жена
В конце этого изнурительного турне по трем городам меня познакомили с очаровательной ведьмочкой, секретаршей из «Виски-гоу-гоу»; ее звали Аделаида Гейл Слоутмэн. Не прошло и двух минут, как я (не смейтесь) влюбился, и мы стали жить вместе — в результате увековечив наш союз на чрезвычайно нелепой гражданской церемонии в 1967 году.
Поженились мы за пару дней до моего отъезда в первое европейское турне. Она была на девятом месяце беременности, надвигались роды. Перед самым закрытием мы отправились в здание нью-йоркского муниципалитета. Обручального кольца у меня не было, — мало того, у Гейл до сих пор обручального кольца нет.
На конторке, где лежали разрешения на гражданский брак, стоял автомат, торговавший шариковыми авторучками с надписью «Поздравление от мэра Линдзи»: десять центов штука. Мне пришлось купить одну, чтобы заполнить анкету.
Затем мы стремглав бросились в маленькую «брачную кабинку». Внутри вся зеленая и напоминала бильярдный стол. В середине комнатушки стояла пошлоидная жароупорная копия кафедры. На ней были табельные часы, вроде тех, по которым отмечаются, приходя на работу. Ответственный за Церемонию прокомпостировал наше приглашение, продекламировал Шаблонную Формулировку и попросил Кольцо. Я сказал, что у меня есть шариковая ручка, и прицепил ее на раздутое платье для беременных.
Да, народ, у меня действительно есть нечто общее с моим «братом во Христе» Пэтом Робертсоном — разве что я об этом никогда не лгал.
Коричневым ботинкам это не удастся
Сразу после выпуска пластинки компания «МГМ» сообщила нам, что распродано жалких тридцать тысяч экземпляров «Фрикуй!» — успехом, строго говоря, не назовешь. Наш гонорар составлял шестьдесят или семьдесят центов с каждой пластинки — тоже не ахти какое богатство. По крайней мере на бумаге мы потерпели фиаско. В бухгалтерских ведомостях значилось, что МЫ должны компании «МГМ».
Когда подошла пора записывать второй альбом, «Совершенно бесплатно», «МГМ» объявила, что мы не имеем права потратить на запись больше одиннадцати тысяч долларов.
Мир тайных желаний
Развращает людей, пишущих ваши законы.
Все вожделения спрятаны
В дальний ящик стола
Рядом с вертящимся креслом,
На ковре, по которому ходят одни болтуны
Мимо девушек в ихней конторе.
«Коричневым ботинкам это не удастся» из альбома «Совершенно бесплатно», 1967.
