из-под скамьи, как холодный месяц-молодичок, отточенным лезвием топор. Одного топора, понимает Томаш, не хватит на всех панских холуев, но его достанет на белую грудь его избранницы Алены, которую Томаш — нет! — никому не отдаст. Никому! И топор, блеснув перед глазами омертвелых гайдуков, опускается на грудь любимой…
Эта горестная быль и легла в основу поэмы «Никому». Эпос народа становился эпосом Янки Купалы.
А песня народа? Она в первую очередь была песней Женщины, и все, чем полнилась она, было от щедрости и доброты Женщины. Эта песня как-то и встретила поэта в Яхимовщине — одинокого, на поздней ноябрьской дороге. В хате, мимо которой проходил Ясь, были вечерки.
С улицы, из темноты, он хорошо видел сквозь окна, как, устроившись на скамьях вдоль стен, на услончиках у запечка, девушки пряли кудели. В большинстве своем они сидели за пряслицами, подсунув под себя донце, — точно плыли куда-то в причудливых однопарусных лодках. Две-три девушки расположились за коловоротами и, как в волшебные зеркальца, глядели в прикрепленные к коловоротам дощечки с куделью. Ясь знал, что обычно хлопец, ухаживающий за пряхой, специально для нее эти дощечки рубанком выстругивает, ножечком узоры вырезает, долотцем выдалбливает. И чаще всего это солнце с расходящимися лучами, реже, когда хлопец отлучается в солдаты, — всадник на коне: чтобы помнила пряха о своем суженом, не забывала о нем на вечерках.
А девчата пряли и, как водится на посиделках, пели, и особенно выделялся один голосочек — звонкий, переливчатый, заклинающий:
Будь богатым, как земля,
Будь здоровым, как вода,
Будь наклонным, как ветла!..
Клониться, как ветла к воде, Ясь в свои двадцать четыре года еще ни к кому не клонился. Им владели самые разные чувства, кроме одного. Он уже изведал горечь обид народных, кипел жгучей ненавистью к панам, горячо сострадал мужику-горемычнику, был преисполнен любви к родному краю и лишь не знал пока что «страсти нежной», хотя с тайным трепетом и думал о ней. Думал, однако и до Яхимовщины, и в самой Яхимовщине воли своему сердцу не давал. И то, что поэт столь долго сдерживал, «взнуздывал» его, о, как же дорого он вскоре за все за это поплатится! Но покамест молодой помощник винокура справлялся с порывами своего сердца, хоть оно уже и пошло на звук песни Женщины, на зов красоты Женщины…
Звали ее Эмилией. 8 декабря 1906 года Купала напишет:
Я сердцем разбуженным сладостно чую:
Тебя не желать мне, а только любить —
Любить, как сестрицу свою дорогую,
И, словно родимую матушку, чтить…
Пряхи вели мелодию тонко, чисто, слаженно, то с игривым весельем, то с притворным испугом:
А гуляло солнышко
Да по небу ясному,
А гуляло, гуляло,
В тучку ховалося,
Месяца боялося.
— Ховайся, не ховайся,
Я тебя где хошь найду,
Я тебя к себе возьму! —
А гуляла девчоночка
Да по новому по крылечку,
А гуляла, гуляла,
Средь подружек ховалася,
Молодца боялася.
— Ховайся, не ховайся,
