тренер Васи обратил внимание на утонувшего в кресле за чтением «Нью-Йорк Таймс» пассажира. Лицо его было полностью прикрыто газетой, но вот знакомый хохолок на макушке выдавал, и «пропавший» был опознан. Взволнованный тренер вырвал из Васиных рук газету. Открылось удивлённое лицо Василия: «Что происходит? Почему мы не летим? Куда все бегали? Я уже устал ждать».
Последовала немая сцена.
Подошла стюардесса и попросила Васю пересесть на его законное место, в «эконом». Удивление на лице фигуриста быстро исчезло, осталось недовольство.
Оказывается, Вася слыл большим любителем газеты «Нью-Йорк Таймс». Прикрывая газетой лицо, он занимал свободное место, изображая солидного пассажира первого класса.
Интервью с «ненормальной бабушкой»
Можно представить, сколько интервью было у меня за столь длинную тренерскую карьеру. Запомнились многие, но особенно — на крыше самого высокого здания в центре олимпийского Солт-Лейк-Сити в 2002 году.
Утром раздался звонок из Си-Эн-Эн — одной из самых известных телевизионных новостных компаний. Приятный женский голос сначала поздравил с победой, а затем, извиняясь за раннее вторжение, попросил меня через два часа в прямом эфире «Брейк Ньюс» (выпуска новостей) ответить на их вопросы. В случае согласия голос пообещал через полчаса прислать за мной машину. Конечно, я сказала «да». Отказаться от интервью Си-Эн-Эн мог только сумасшедший.
Машина стояла у подъезда в назначенное время, и я в сопровождении аккредитованного на Олимпиаде мужа отправилась на интервью. Нас подвезли к мобильной телестанции, но не пригласили внутрь огромного автобуса, а проводили к лифту в соседнем доме. Через несколько секунд мы, удивлённые, ступили на крышу, и перед нами открылся великолепный вид на город зимней Олимпиады.
Всё было готово. Несколько телевизионных камер, подсветка, столик для лёгкого макияжа и знатное кресло для интервьюируемого.
Сажусь и получаю инструкцию: «Как только в наушниках услышите новость: “Собака набросилась на ребёнка”, будьте готовы. Следующий сюжет ваш: “Вчера поздно вечером французские танцоры в тяжелейшей борьбе выиграли золото”».
Сижу, слушаю голос ведущего, жду. Наконец звучит репортаж о собаке, которая в доме, на глазах у родителей, набросилась на семилетнего мальчика, и те еле вырвали ребёнка у злого животного.
У меня наворачиваются слёзы, и я чувствую, что сейчас заплачу. Срываю наушники и заявляю группе Си-эн-эн: «Пока не дозвонюсь внуку — говорить не смогу. Ему шесть лет, и сын с женой только что подарили ему собаку. Вдруг и с ним такое?»
Операторы и ведущая онемели. Они наверняка приняли меня за «ненормальную бабушку» и удивились, как такая дамочка накануне могла выдержать вместе с танцорами накал борьбы за золото Олимпиады.
После звонка сыну, убедившись, что с внуком всё в порядке, я сменила слёзы на улыбку и, как меня заверили, дала интересное интервью на хорошем английском.
Мой друг Бернар
Диана Таулер и Бернард Форд были многократными чемпионами мира и Европы. Они представляли Великобританию. Именно Бернард повлиял на мой тренерский успех. В Москве на турнире Moscow News выступали его ученики. Интерес к Бернару был особый, и в один из дней состоялась его пресс-конференция. Хорошо помню, в большом зале пресс-центра дворца спорта в Лужниках тяжело было найти свободное место. Я тоже пришла послушать Форда. В какой-то момент голос переводчика явно дрогнул. Отвечая на вопрос, кто из советских танцоров больше всего понравился Бернару, он назвал не победителей, а моих молодых учеников — Климову и Пономаренко. «Бомба» разорвалась на следующий день. Практически все СМИ комментировали его слова.
Много лет мы общались с Бернаром, а когда Международный союз конькобежцев решил, что мой «Золотой вальс» станет обязательным танцем для исполнения на чемпионатах и Олимпиадах, меня пригласили проводить семинары буквально по всему миру. Я не могла принять приглашения. Тренировки и соревнования моих подопечных занимали всё время. Тогда я и обратилась к Форду с просьбой совершить это «кругосветное» путешествие с моим вальсом — помочь освоить танец в разных странах. Он уверял, что ему неловко это делать за автора. Пришлось уговаривать, и он согласился. Совпало, что в этот период Бернар переживал личную драму — погиб его сын. И как потом оказалось, семинары помогли ему вновь обрести уверенность в своих силах.
Через несколько лет, догадываюсь — с его подачи, я оказалась в Олимпийском комитете Великобритании, где мне предложили провести семинар. Такого ещё не случалось. А ещё через пару лет я стала тренером чемпионов этой страны, в которой и родились танцы на льду.
Японская книга
Так получилось, что в моей группе много лет тренировалась японская пара. Партнёрша, очаровательная Накако Тсузуки, была дочерью известного тренера. Мы часто бывали с учениками в Японии, то на соревнованиях, то на тренировочных сборах. Тсузуки-сан был счастлив организовать наши поездки, ведь в них участвовала его любимая дочь. Да и для нас это было здорово: прекрасные условия, вкусная еда и, конечно, незабываемые впечатления о чудесных удивительных городах, внимательных, тактичных людях.
В Японии любят фигурное катание и своих звёзд, но к гостям относятся с особым трепетом. Стала популярна и я, тренер чемпионов.
В одной из поездок у меня произошёл разговор с нашей переводчицей Рейко Сузуки, которой я давала уроки, когда она была ещё маленькой фигуристкой в Москве. Её мама Валя была замужем за японским дипломатом. Они жили на две страны, и Рейко превосходно говорила на двух языках.
Я с удовольствием согласилась наговорить ей автобиографию на диктофон. Естественно, книга вышла на японском языке. Тираж разлетелся быстро.
Любители фигурного катания с интересом отнеслись к моему рассказу о фигуристах, о моей работе и жизни. К сожалению, на русском языке книга так и не появилась. Не появилась в России и забавная книга-сказка «Про мышонка и лягушонка». Написана она была мною совместно с мужем для японских детей, мечтающих научиться кататься на коньках и плавать.
Прошло много лет. Вдруг из Калифорнии позвонила моя давняя ученица — олимпийская чемпионка Оксана Грищук. Она там живёт и работает. Иногда к ней приезжают фигуристы из Японии. И вот одна из них подошла с моей книгой и попросила автограф. Чемпионка, в свою очередь, предложила сначала перевести с японского на английский всё, что о ней написано. А услышав перевод, тут же стала звонить автору, то бишь мне.
Конечно, в книге я рассказала о большой спортсменке и очень тактично — об ошибках, которые так свойственны юности. Это, наверное, и не понравилось. Честно говоря, на мой взгляд, ничего плохого я о ней не сказала, но «из песни слова не выкинешь».
Пришлось успокоить свою ученицу: «По-японски не говорю, не пишу и не читаю и книгу
