Я стоял как раз посередине поля, в ста метрах от ближайшего лесочка.
Вперед или назад? Впереди группа австрийцев. Назад? Будут стрелять в спину... Спешиться, бросить своего скакуна - жалко.
Пригнулся к луке седла, пришпорил коня и к лесочку, влево от австрийцев, стремясь выиграть время, ибо до этого лесочка расстояние было короче. Мой скакун, точно угадав опасность, понесся галопом.
Жду стрельбы - нет. Взглядываю в сторону австрийцев и вижу: снимают с плеч карабины.
Успею ли добраться до леса? Еще больше пришпориваю коня.
Вот и лес. К досаде, на пути широкая канава. Боюсь за своего скакуна: сможет ли он ее осилить. Но конь делает отчаянный прыжок - и я по ту сторону канавы.
Ну, теперь посчитаемся. Хотя их шестеро, а у меня только наган с семью патронами, но в кобуре имеются запасные. Спрыгиваю с лошади, становлюсь за крупное дерево. Выжидаю, что будет дальше. Прислушиваюсь - нет ли преследования. Молчание. Бросив поводья, потихоньку пробираюсь к опушке посмотреть, что делают австрийцы. К моему удивлению, шесть человек удирают в противоположную сторону.
Опасность миновала.
Австрийцы, очевидно, подумали, что я один из разведчиков и что позади меня движутся колонны русских. Вернулся к скакуну, вытер листвой его вспотевшую спину. Передохнув несколько минут, вышел потихоньку к полю, но увы! - препятствие. Широкая канава, через которую перескочил мой конь, теперь не дает возможности выбраться из леса. Пришлось с полкилометра вести лошадь в поводу, чтобы наконец добраться до просеки, где канава мельче.
Снова смотрю на карту. Ехать вперед уже не рискую. Направляюсь обратно на торную дорогу, чтобы встретиться с полком. И только выехал из леса, как перед моими глазами предстал во всем своем вооружении наш полк, двигающийся в сторону Малой Криницы. Оказывается, я его перегнал на целый час. Пришпорив скакуна, я бросился почти галопом к штабу.
Первыми попались на глаза полковой поп, отец Николай, и Моросанов.
- Чего это, прапорщик, вид у вас такой торжественный? - обратился ко мне поп.
- С австрийцами дрался, батюшка, только сейчас от них вырвался.
- Картой надо пользоваться, прапорщик, а так не только к австрийцу, но похуже куда угодить можно.
Подъехал к Моросанову. Тон его повышенный:
- Теперь мы гнать будем австрийцев до самого мира и получать кресты, не то что раньше было, когда под Сапановом сидели.
Вскоре подъехал Радцевич-Плотницкий, выехавший с места ночевки полка позже.
Я представился полковнику, заявив, что сдал обоз 1-го разряда поручику Ханчеву.
- Отлично сделали, прапорщик, я думаю вас назначить младшим офицером двенадцатой роты. Там сейчас безлюдь. Рота на руках фельдфебеля. Вы сегодня же вступите во временное командование впредь до прибытия Ханчева, а потом видно будет.
- Слушаюсь.
Радцевич посмотрел на часы и распорядился двинуть полк дальше.
Прошли еще километра три. Лес окончился. Перед нами широкое поле, засеянное хлебами. На самой опушке леса приютилось несколько хат селения Малая Криница.
Дальше за этим селением пошла песчаная дорога, чрезвычайно тяжелая для пеших и для повозок. Ноги вязли в песке, и солдаты с трудом продвигались вперед.
За Малой Криницей, километрах в трех, - Радзивиллов, русское местечко, за которым должен быть австрийский городок Броды. Радзивиллов - пограничный пункт, через который в мирное время русские путешественники ездили в Австрию.
За все время пути со стороны австрийцев не было никаких признаков жизни. Подошли к самому Радзивиллову. При входе в город полк был встречен старейшими жителями во главе с городским самоуправлением и духовенством, с иконами и хоругвями, с хлебом-солью. Радцевич выехал вперед полка, принял хлеб-соль от депутации и сказал, что русское войско несет освобождение великого славянского народа и ждет в этом смысле содействия местного населения.
Церемония с поднесением хлеба-соли продолжалась не более десяти минут. Депутация стала расходиться, как вдруг со стороны австрийцев пронеслось несколько артиллерийских снарядов и откуда-то справа застучал пулемет. Полк, находившийся в походных колоннах, дрогнул, порядок колонн нарушился. Люди в поисках защиты от снарядов и пуль бросились за здания. Командир полка с адъютантом Моросановым, а также поп укрылись в ближайшем крупном здании, оказавшемся тминным правлением. Я вместе с прапорщиком Завертяевым спрятался за одно из нежилых строений, неподалеку от тминного правления.
Около часа продолжался жесточайший обстрел полка. Радцевич-Плотницкий, придя в себя от неожиданности, отдал распоряжение выслать первый батальон в наступление на стреляющий по нас арьергард противника.
Первый батальон под командой подполковника Нехлюдова, рассыпавшись редкой цепью, пошел в сторону австрийских позиций. Обстрел прекратился лишь после того, как первый батальон выбил австрийских разведчиков с юго-западной окраины Радзивиллова и принудил сняться высланную австрийцами к самому Радзивиллову батарею.
Избрав себе в тминном правлении одну из комнатенок, обращенную окнами в сторону противника, я завалился спать и спал почти до самого вечера.
* * *
Часов в шесть вечера я был разбужен Завертяевым.
- Вставай! - толкал он меня в плечо. - Вставай - дела скверные!
- Почему? - не понимал я, протирая слипавшиеся глаза.
- Мы попали в окружение.
- В окружение?
- Да посмотри, что кругом творится!
Я вскочил и подбежал к окну. Радзивиллов горел в нескольких местах.
- Где же окружение? Просто пожары!
- Смотри - горит справа, слева, прямо...
- А позади горит?
- Позади нечему гореть, мы на окраине. Позади поле.
- Какое же окружение, коли горит впереди и по сторонам? И из-за этого ты меня разбудил?
- Все встали, все на ногах. У нас уже лошади запряжены.
- Не понимаю, почему?
- Я всегда считал, - разозлился Завертяев, - что прапорщик, не окончивший военного училища, - не офицер.
- А я считаю, - разозлился я в свою очередь, - что прапорщик, окончивший военное училище и впадающий в панику при виде пожара, - хуже курицы!
- Ты, вероятно, не проснулся...
- А ты пьян, что ли?
И мы, как два петуха, стояли друг против друга. В это время в комнату вошел Земляницкий. От него здорово разило спиртом.
- Здорово, Оленин, и тебя пригнали?
- Не пригнали, а вызвали.
- Это все равно. Ты малый ничего, а вот эта шпана... - показал он на Завертяева, - так в штаб въелась, что никак не оторвешь. Выпьем! - И он ухватился за висевшую у него на боку фляжку.
- Откуда это у тебя?
- Э, брат, недаром я временно командую четвертым батальоном, хотя и получаю жалованье как младший офицер.
