Оба одеты под американских туристов, на плечах у них фотоаппараты. Оба в огромных черных очках.
— Ну, полковник не устоит перед чарами нашей красной графини!
Он смеется.
— Чему же тут смеяться, Сергей? Бедная девочка! Она еще ничего не знает о своей судьбе?
— Ничего. Ганс завезет ее в гостиницу и сдаст машину фирме, у которой мы ее наняли на неделю. Ночью вы оба уезжаете в Лугано, где берете под непрерывное наблюдение виллу полковника Мональди. Задание: изучите охрану и возможные пути проникновения в виллу, установите суточный ритм жизни обитателей и присмотритесь к расположению главного входа и задней дверцы в ограде. Приглядитесь и к позиции в кустах. Мысленно примерьтесь к стрельбе: помните, если дойдет до провала, то стрелять вы оба должны так, чтобы полковник потом не смог давать показания следователю. Понятно, Альдонушка? Кстати, не забудь купить себе платье и шляпу зеленые с пятнами вроде листьев, чтобы днем не бросаться в глаза в кустах, и черные костюмы, перчатки и береты для себя и Гансика, чтобы лучше слиться с ночной темнотой. Прислуга из своего домика подоспеть не сможет — все разыграется в несколько мгновений. На все даю неделю.
— Немного.
— Времени нет, Альдонка. Я сегодня ночью увезу нашу девочку в горы. Там, в тишине, объясню ей все начистоту. Дам неделю на размышление. Потом мы тоже приезжаем в Лугано. Занавес будет поднят, и представление начнется.
— А если девочка ответит «нет»?
— Гм… Черт возьми… Если она откажется, то я плохой психолог и полностью заслужил жестокую порку, которую Учинит мне Центр. Вся наша работа строится на психологических расчетах и логике. Если я поспешил и недокалил девочку руками всяких Ратке и Валле, то она откажется из страха или по другим соображениям. Если перекалил, то вся комбинация лопнет, потому что девочка станет нашим человеком, идейной антифашисткой, а нам пока нужна только озлобленная жизненными неудачами исполнительница. Нашим человеком она может стать позднее, после многих испытаний!
— Значит, по-твоему, риск отказа велик, Сергей?
— Не очень. Девушка — продукт западной культуры. Ей не казалось зазорным предлагать себя старику фон Вернеру и мне в форме брака, я ей предложу то же, но в заманчивой форме романтической мести. Она сообразит, что развлекать фашистского полковника в баре отеля «Империал» лучше, чем на улице продавать газеты! А пока Грета будет думать, мне нужно слетать в Берлин. Надо найти исчезнувшего Капельдудкера!
— Справься в еврейском благотворительном обществе около Лертербангофа, Сергей! Они все знают!
Мягкий зимний день в Берлине. Тиргартен в снегу. Медленно опускаются крупные хлопья. Вдали по большой аллее идут редкие прохожие, но в этой ближней, боковой — никого. Бойко чирикают воробьи. На ярко-желтой скамье с черной надписью «Только для евреев» скорчившись и неподвижно сидит герр Капельдудкер. На нем слишком большая дырявая шляпа, чужое длинное дырявое пальто с рваными рукавами бахромой, на ногах разные ботинки. Из кармана торчит моток белой добротной веревки. Подходит Сергей.
— Ну, так и знал! Мне указали ваш адрес в еврейской столовой! Что вы здесь делаете, герр Капельдудкер?
Герр Капельдудкер медленно поднимает голову. Он не брит. Лицо грязное, измученное, из-под шляпы торчат волосы, напоминающие пейсы.
— Вы себе спрашиваете, хе! Что может делать еврей на желтой скамейке? Отдыхаю! Да, эта скамья — мой адрес. Вы слышите? Эта желтая скамья — мой дом до сегодняшнего вечера. Я продал костюм, обувь и на вырученные деньги купил билет.
— Куда вы едете?
— К богу моих отцов, дедов и прадедов.
Герр Капельдудкер показывает на моток белой веревки.
— Как стемнеет, я-таки себе повешусь вот здесь, смотрите сюда! Видите? Вот над этой желтой скамейкой будет висеть герр Рафаил Капельдудкер. Что делать? Теперь такая мода! Что может делать еврей в это время? Прощайте, герр Люкс. Проходите себе по своим арийским делам, а я уже на земле дел не имею!
Сергей закуривает.
— Я принес вам две новости. Во-первых, ваша семья жива и находится в большом гетто на юге, близ чешской границы. Слышите? Сарра, Израиль и Элька — все трое живы!
Скрюченный человек минуту сидит в той же позе. Его лицо неподвижно. Только на смертельно побелевших щеках черная щетина кажется еще чернее.
И вдруг он вскакивает и начинает плясать, нелепо дрыгая ногами в стороны. Полы пальто он обеими руками подобрал повыше, почти до пояса. Наконец один рваный башмак срывается с ноги и летит далеко в снег. Герр Капель-дудкер успокаивается и стоит на одной обутой ноге, другую, босую, он поставил на уцелевший башмак. По лицу ручьем бегут слезы. Сергей приносит слетевший башмак.
— Нате, обувайтесь.
Герр Капельдудкер сует босую ногу в башмак и порывисто целует руку Сергею.
— Оставьте, не надо. Уйдем подальше от этой проклятой желтой скамьи! Вы не дослушали вторую новость. Мне приснился пророк Исаак, он сказал: «Зачем бедному еврею жизнь, если у него нет своего торгового дела?» — и отвалил мне тысячу марок. Вот они. Получайте. И не целуйте мне руки. Я тут ни при чем и еще не кончил. Так как есть, в этих тряпках, сейчас же уезжайте в Роттердам. Купите билет третьего класса. К каждому поезду из Германии тамошняя еврейская община высылает своего представителя. На вас обратят внимание из-за тряпок и возьмут на попечение. Потихоньку подкармливайтесь из денег, которые я вам дал. Когда вас сунут куда-нибудь на постоянное жилье, напишите мне письмо с указанием адреса и сдайте до востребования в центральное почтовое отделение на Аполлолаан. Запомните: на Аполлолаан! Ждите, я скоро приеду. Мы откроем вместе фирму под названием «Саризэль» в честь вашей семьи. Доходы пополам, мне — за вложенный капитал, вам — за труд. Присмотрите небольшое помещение для конторы. Фирма будет импортно-экспортная. Ну, как, герр Капель-Дудкер, пойдет наш гешефт, а?
— Я вам скажу, герр Люкс, если есть на свете один ариец, который лучше сотни евреев, так он-таки есть вы!
Сент-Мориц, модный зимний курорт в горах Швейцарии. Санки подкатывают к террасе спортивного отеля. Ливрейные мальчики помогли покрытым снегом Грете и Сергею подняться и увели санки. На террасе танцы: люди в лыжных костюмах, веселые и беззаботные, тяжело переступают спортивными ботинками по натертому кафельному полу. Грета и Сергей делают круг танца, подходят к бару и выпивают по стаканчику виски-сода.
— Что теперь? — спрашивает девушка и робко поднимает глаза на Сергея.
— Теперь начинается главное: серьезный разговор!
