— Плохо сказано, Грета! Дело не в личной обиде. Скажите: я помню о миллионах обиженных и за всех отвечаю: «Да!»
После раздумья Грета опять протягивает руку:
— Вы сказали смешные слова о миллионах обиженных. Что мне до них? Это трогает Курта — он рабочий и коммунист. Я не фанатичка и не сверхчеловек…
— Фанатики — слепые люди. Сверхчеловеков вербуют себе фашисты. Мы делаем ставку на другое.
— На что же?
— На убеждение в правоте своего дела.
Долгая пауза. Грета, выпрямившись, говорит торжественно:
— Благодарю вас за то, что получила смысл своего существования. Я знаю, для чего надо жить и за что умереть. Я хочу быть такой, как Альдона. Вы увидите, что со временем я стану такой. Дайте же руку, учитель!
Они обмениваются рукопожатием.
— Теперь просто товарищ! Ты входишь в нашу семью, где все связаны друг с другом на жизнь и на смерть!
Грета вдруг садится на скамью и плачет.
— Что с тобой?
Она улыбается сквозь слезы и только машет рукой.
— Не обращай внимания! Реву потому, что знаю: детство и юность кончились, с сегодняшнего дня я — взрослая женщина!
Тот же курорт. Грета и Сергей стоят на лыжах. Яркое солнце. На снегу вдалеке пестрые фигурки спортсменов и спортсменок.
Сергей:
— Запомни, Грета, у нас вся работа построена на коллективных началах: вместе думаем, вместе приводим в исполнение задуманное. Я сейчас расскажу тебе наш план, а ты, если пожелаешь, внесешь изменения или, лучше сказать, дополнения. Мы не любим героев-одиночек, хорошего от них не жди. Если ты вообразишь себя неотразимой красавицей и начнешь делать что-нибудь без предварительного совета с нами, то погубишь и себя, и нас. А главное — погубишь дело. Раз и навсегда запомни: ты — солдат в строю. И только. Теперь слушай наш план. Познакомиться с полковником естественнее всего на набережной. Сведет вас вместе беленький Коко — это самая ответственная роль в его жизни!
Ослепительно синяя вода. Внизу на наклонившемся стволе сидит молодая женщина с гитарой и поет итальянскую рыбачью песню. Ее муж на берегу возится с лодками. Вверху, на набережной, стоит статный мужчина лет сорока пяти в форме полковника итальянской фашистской милиции. Он раскинул руки точно для того, чтобы обнять синь неба и озера.
— Какое приволье! О, дио мио, какое приволье! Все забыть, только бы дышать и дышать этим воздухом!
На скамейке сидит полный цветущий мужчина в штатском. Полный лениво говорит:
— Слушай, Гаэтано, иди и переоденься. Что это ты разгуливаешь по нашей земле в своей фашистской форме? Это не положено! Вас здесь не все любят! Как мэр города я тебе это запрещаю!
— Я только что из Рима, Джованни! Позади пыль и чад города и бесконечных автострад, и вот теперь я… Он случайно замечает что-то слева.
— Я… и… Кто это?
— Какая-то немецкая графиня. Появилась тут дня два тому назад. Остановилась у меня в «Империале». Отдыхает после болезни. Ну я как хозяин отеля, конечно…
Слышен голос Греты:
— Коко! Коко!
Полковник ждет, молодцевато выпрямившись и закручивая кверху кончики черных усов.
В кадр вбегает шустрая крошечная собачка, похожая на белый пушок. Полковник ее подхватывает. Появляется Грета. Джованни раскланивается и со вздохом уходит.
— Негодная собачонка! Благодарю вас, синьор!
— Я счастлив, синьора! Разрешите с благодарностью поцеловать Коко в лобик?
Они смеются.
— За что?
— За возможность говорить с вами!
Он вытягивается и щелкает каблукам.
— Гаэтано Мональди, миланец, сердце которого уже покорено синим небом Лугано и белым маленьким Коко!
Грета называет себя. Со смехом:
— Этот маленький негодяй вам нравится?
— Я прошу вас, графиня, назначить меня пожизненно носителем Коко при вашей особе! Обязуюсь быть более дисциплинированным, чем он!
— Да? Вы умеете быть дисциплинированным, синьор?
— Надеюсь, ведь я — полковник Генерального штаба великого дуче!
Они беззаботно смеются.
— Мы можем пройти дальше, полковник?
Полковник берет под козырек и вытягивается.
— Я в форме, а это не разрешается. Могу ли я пригласить вас к завтраку в «Империале»? Буду в баре ровно в час!
Альдона, Ганс и Сергей. Заросли олеандров над озером. Альдона с насмешливой улыбкой, взволнованно:
— Очарован — это мало, он захвачен в плен!
Ганс, нюхая цветы, спокойно:
— Влюблен, как кошка!
Сергей радостно:
— Наконец-то! Сейчас же сообщу Иштвану!
Помещение вокзала. Мимо снуют люди, носильщики, продавцы бутербродов и кофе. Два пассажира одновременно с разных сторон подходят к какому-то длинному объявлению и углубляются в чтение. Это Степан и Иштван, они переговариваются шепотом.
Иштван:
— План перевыполнен. Полковник женился на Грете!
— Тем лучше. Она станет хозяйкой виллы!
— Да, ее жизнь устроена. Для нас положение осложнилось, Грета — хозяйка в дни, когда полковника и документов на вилле нет, а когда полковник там, она задерживает его дома, вместо того чтобы отвлекать в «Империал».
— Да… Черт возьми… Говорят про подростков «опасный возраст». Парадокс! Опасный возраст начинается с первым седым волосом: девчонка в месяц скрутила полковника и разведчика! Нет ли здесь чего-нибудь подозрительного?
— Нет. Помимо увлечения пожилого мужчины хорошенькой девчонкой, здесь понятный расчет: для него выгодно жениться на немке да еще на графине, даже обедневшей. Это повышает его престиж в Риме и Дортмунде.
— Тогда, может быть, теперь можно обойтись без вторжения Сергея на виллу?
— Нет. Грета беспомощна, она завалит дело. Единственная польза от брака в том, что она досконально ознакомилась с сейфом и поможет Сергею быстро овладеть техникой его открывания и закрывания.
— Как все произошло?
— В течение месяца. Регистрировались они в Лугано, очень скромно, ведь Грета — протестантка. Друг полковника — Джованни Руффо, самый богатый человек в Лугано, мэр и владелец лучшего отеля — закатил новобрачным великолепный обед. Две недели они пробыли в Милане и Риме. Муж знакомил молодую жену со своими родственниками. Сейчас оба в Лугано, Грета привыкает к новому дому.
— Слуги?
— Отставной итальянский капрал Пьетро Феррато и его жена Мария. Разреши Сергею лично осмотреть дом?
— Разрешаю. Но только в порядке первого осмотра. Фотографирование начните потом, после того как будут разработаны все подробности плана операции. Когда вы наметили начало работы?
— Завтра утром, в воскресенье, полковник и прислуга отправляются в церковь. Грета как протестантка останется дома. После мессы слуги плетутся домой первыми и ожидают у калитки, чтобы второй раз сказать хозяину «доброе утро». А тот сначала забегает в «Империал» на стаканчик виски и возвращается домой почти в одно время со слугами. Грета должна встретить мужа на крыльце — это уже стало традицией. У Сергея всего один час. Вилла хорошо охраняется. Два полицейских ровно в полночь занимают посты на набережной позади виллы, до этого городок не спит. Час утром, когда католик обязан быть в церкви, и час вечером, когда полковник частенько бывает в баре у своего приятеля, — вот две щели, в которые должен пролезть Сергей в дни, когда сам полковник бывает в Лугано.
