Мэрилин непрерывно «кусочничала». Открывала дверцу холодильника, отщипывала кусочек сыру или колбасы, пальцем ухватывала немного сливочного масла и закрывала холодильник. В результате дверца покрывалась жирными пятнами. А продукты выглядели как после массированной атаки мышей.
Она ела всё, что ей хотелось, но очень понемногу. Собственно, это и позволяло Монро никогда не прибегать к диетам, сохраняя при этом хорошую физическую форму и ни в чём себе не отказывая. Этот тип питания обычно называют «дробным». Но скорее оно было бессистемным и фрагментарным.
Конечно, здоровья такие спонтанные трапезы Мэрилин не прибавляли. Но на фоне её увлечения наркотиками неправильное питание выглядело… безобидной шалостью.
Готовить Мэрилин не умела, да и не стремилась научиться.
Когда после смерти Мэрилин её гардероб выставили на аукцион (об этом позаботился Ди Маджо, чтобы собрать деньги на памятник Мэрилин, раздать долги и основать фонд её имени), то участники аукциона и журналисты поразились однообразию фасонов и минимализму её платьев. По сути, это были небольшие лоскуты высококачественной ткани – очень лёгкие, открытые платьица. Но здесь присутствовали работы всех ведущих модельеров мира. Для Монро, к примеру, работала великая Коко Шанель.
Стиль Монро – тема особая. Главная его черта – минимализм. Одежда лишь обрамляет линии тела, подчёркивает естественную красоту, не скрывает, а выделяет. При этом Монро имела безупречный вкус. Её можно обвинить в чём угодно – в излишней откровенности, даже в склонности к эксгибиционизму, но не в… вульгарности. Нет, это была живая драгоценность, которая прекрасно осознавала собственную значимость, собственное совершенство. И при этом умела мастерски оформлять своё тело одеждой, делая его ещё более прекрасным.
Монро посчастливилось стать эталоном красоты определённого типа. Если Коко Шанель стоит у истоков образа деловой женщины, Жаклин Кеннеди – хрупкой стройной (даже худой) брюнетки, то Монро – образец пышнотелой красавицы с большой грудью, широкими бедрами и… полным отсутствием лишнего веса. Может, у Мэрилин и было несколько лишних килограммов. Но, глядя на её фигуру, кто осмелится произнести это вслух? Лишние килограммы? Да Мэрилин само совершенство!
Стиль Монро – минимализм. Рекламный кадр к фильму «Принц и танцовщица». 1957 год.
Норма Бейкер очень трепетно относилась к образу Мэрилин Монро. Каждое утро она перевоплощалась в белокурую диву, накладывая макияж, подбирая платье и доводя свой внешний вид теми мелкими штрихами, что добавляют еле уловимый шарм, делающий женщину неотразимой.
Мастерством макияжа Мэрилин владела в совершенстве. Её главный принцип в этой области оставался тем же – минимализм. Чем меньше пудры, крема, грима, тем лучше. Но при этом она никогда не появлялась на публике не загримированной. Свидетельством тому редкие кадры, сделанные репортёрами тайно, подсмотренные папарацци сценки личной жизни, когда Мэрилин не пользовалась макияжем. Это действительно редкие кадры. Но именно они показывают, как много в её образе от искусства, от ума, а не от природы.
Применение макияжа нисколько не принижает совершенства Мэрилин. Наоборот, именно ей принадлежит приоритет использования грима в повседневной жизни современной женщины. Монро собственным примером показала, какой может и какой должна быть женщина, которая следит за собой и хочет нравиться…
И, конечно же, запахи. Человек свободный, раскованный, Монро любила естественный запах тела и духами пользовалась очень аккуратно. А больше всего ей нравились легендарные «Шанель № 5». С ними связана забавная история, ставшая одной из легенд, окружающих её образ.
Однажды её спросили:
– Что вы надеваете на ночь? И Мэрилин с улыбкой ответила:
– Пять капель «Шанели № 5»…
Мэрилин «чистит пёрышки». Фото 1948 года.
Благодаря находке стилистов киностудии «ХХ век Фокс» и, конечно же, собственной интуиции Мэрилин, шатенка от природы, превратилась в блондинку. И тем самым ввела в моду понятие «искусственная блондинка». Миллионы женщин стали перекрашивать волосы в светлые тона. При этом ослепительно белый цвет, присущий блондинкам-альбиноскам, практически не применяется (или применяется очень редко). Мэрилин сделалась объектом подражания – самым популярным цветом волос в 1950-х годах был светлый тон типа «тёмная блондинка». То есть обязательно золотистые или рыжеватые оттенки, заставляющие волосы играть на свету.
Но создание образа блондинки требует определённого умения. У блондинки (природной) не должно быть загара, иначе волосы выглядят выгоревшими, неестественными. И Мэрилин никогда не появлялась на пляже и не загорала в солярии. В жаркой Калифорнии она пряталась от солнца под зонтом, широкополой шляпой, в салоне автомобиля.
И добилась-таки своего! Фотографы очень любили снимать Мэрилин на цветную плёнку, поскольку у неё был изумительный цвет кожи – матово-молочный, с нежными переходами. Мелкие дефекты и морщинки, которые есть у любого человека, Монро тщательно гримировала, накладывая лёгкий слой тонального крема. И получалось то, чем мы любуемся до сих пор, рассматривая её фотографии. А именно женщина-совершенство, эталон женской красоты, яркий пример вечной молодости.
Мэрилин проснулась…
Об этом неудобно рассказывать – и спустя десятилетия после смерти Мэрилин Монро достойна уважения и тактичного, бережного отношения… Но всё же остаются вопросы, ответы на которые интересуют многих почитателей её красоты. Какой она была любовницей? Что ценила в любовных утехах? В чём искала ту гармонию, что делает людей счастливыми?
Избитая истина «женщина любит ушами» применительно к Мэрилин работала на сто процентов. Она не была ненасытной (что противоречит распространённому мнению, будто бы Монро являлась чуть ли не нимфоманкой). Вовсе нет. Её привлекали утончённые ласки и ещё больше – слова. Плебейка по происхождению, она стремилась стать аристократкой если не по социальному положению, то хотя бы в любви. Все, кто был близок с Мэрилин (и кто осмелился об этом рассказать), отмечали, что она чаще принимала ухаживания, чем ухаживала сама. Настоящую страсть Мэрилин испытали только те немногие мужчины, которых она действительно любила, – Джон Кеннеди, Артур Миллер… Кто ещё?
И, конечно же, полной гармонии чувств и желаний она достигла только в отношениях с Миллером. Для Мэрилин очень важно было чувствовать себя обожаемой, королевой во всём. И Миллер, мастер слова, сумел покорить её сердце признаниями, которые (по свидетельству прислуги) никогда не отличались пышностью и многословием. Он говорил скупо, но очень убедительно. И Мэрилин тут же таяла, тут же расцветала…
