Или вот снимок «Изяслава» на рейде Куйвасту: «Грот-матча укорочена по решению Шевелева. На орудие № 1 еще не поставлен броневой щит… Вдали «Гражданин»…»
К другому снимку есть пояснение о броневых щитах, оправдавших себя в бою, и об инстинктивном признании новинки матросами, пояснение подробное, очевидно, необходимое историкам, — Иван Степанович никогда о такой пользе не забывал. А что касается «Гражданина» — тут Исаков не мог оставаться равнодушным, даже если силуэт «Гражданина» на фотографии едва заметен: там воюет его друг Бекман, воюет рядом, а повидаться нет возможности. Жив ли? Как относится к происходящему?.. Только в Гельсингфорсе Исаков узнал, что его друг, придя на «Цесаревич», сразу определился к матросам-большевикам. Сбылось пророчество Гаврюшки — «будешь, Алька, срубать старый режим». Именно таково было первое революционное поручение Бекману: изготовить макет и отлить литеры «Гражданин»…
Вот снимки с Кассарского плеса. Середина октября. Разгар германского наступления. Более трех сотен боевых единиц кайзеровского флота, среди них — десять новейших линкоров, линейный крейсер «Мольтке», десятки эсминцев, подводные лодки. Но «Слава», «Гражданин», «Баян», «Адмирал Макаров» и минная дивизия, покинутая ее начальником, держат по призыву Центробалта фронт, топят корабли противника, сбивают его гидросамолеты. Английские подлодки не вмешиваются, хотя шныряют тут же — их видели за кормой «Изяслава» и «Автроила». Оба эсминца ведут бой. Исаков управляет огнем кормовых пушек. «Впервые в жизни, — пишет под снимком Исаков, — все мы наблюдали дымзавесу, к которой прибегли немцы, прикрывая свой отход (не из труб, а из-под кормы, через специальный вывод, от маленького движка в румпельном отсеке, который выпускал белую, белесую завесу за кормой). Не все сразу поняли, откуда взялись мгла и туман (перед тем — ясно). Даже на мостике делалось предположение, что это пожар в корме немецкого эсминца, а от пожара дым. Мы собирались ликовать. Но в какой-то момент за косой показался из-за леса острова Эзель (идя с зюйда на норд малым ходом) трехтрубный крейсер и с первого же залпа дал перелет. Тогда мы поняли, что зарвались, и сперва — поворот на зюйд (последовательный), а затем на ост (все вдруг)»…
Исторический снимок сделал с «Изяслава» Эмме. 17 октября был затоплен старый линкор «Слава». Когда-то в Моонзунде прорыли для него специальный канал на главном фарватере, так и названный канал «Слава». За экипажем «Славы» еще в 1905 году упрочилась репутация бунтарского. После расстрела июльской демонстрации 1917 года в Петрограде и большевистских выступлений на линкорах Керенский требовал ареста матросов-большевиков «Славы». Об этом, конечно, знал весь флот. И вот «Слава» вместе с «Гражданином» и другими кораблями революционной Балтики выдержала бои с флотом кайзера, а потом решили ее затопить в канале, чтобы не дать германским кораблям пройти к Финскому заливу. «Слава» пропустила по каналу все уходящие корабли, пропустила «Гражданина» и легла на грунт. Балтийские матросы не открыли фронт, не уклонились от боя, — так обещал съезд делегатов революционных моряков на яхте «Полярная звезда» в воззвании «К угнетенным всех стран».
«Изяслав» отошел с Кассарского плеса в недостроенный порт Рогокюль для осмотра повреждений.
Водолазы установили, что эсминец погнул винты. Надо идти на ремонт к операционной базе Лапвик у Гангута. Пересечь устье залива в одиночку, да еще имея малый ход, не просто — в море рыскают вражеские подводные лодки, надводные рейдеры, самолеты. Но все бледнело перед тем, что взволновало офицеров, — они ожидали собрания и расправы.
Во время недавнего боя замолкла одна из кормовых пушек. Возле орудия истуканом стоял заряжающий, прижав к груди унитарный патрон и не слыша ругани старшего наводчика. К пушке уже спешил комендор Капранов, но его опередил артиллерийский офицер «Изяслава»: офицер сильно ударил заряжающего в ухо, тот тут же пришел в себя — пушка возобновила огонь. Случай для накаленного времени чрезвычайный. О нем — собрание. Неужели после боя ради защиты революции — позорный самосуд?!
Земсков не углядел, как возросло за эти недели влияние немногочисленных на «Изяславе» большевиков. Не он, а большевики повели собрание. С юмором, но твердо, они убедили товарищей, что есть разница между мордобоем и тем, что произошло. Пропуск в стрельбе при бортовом залпе — чрезвычайное событие, кто-то был обязан вывести заряжающего из шока — бой есть бой. Лучше б, конечно, офицера опередил с «отеческим внушением» Капранов. Все даже посмеялись бы. Но что теперь рядить — если б да кабы. Постановили: считать случай исчерпанным и перейти к делу серьезному — дисциплина в одиночном плавании в Лапвик.
Иван Степанович не зря назвал посвященный этому рассказ «Отеческое внушение». Штурман Сципион — тихий враг «матросни» и революции, — остужая впечатлительного ревизора, пугал его «коварством большевиков»: офицеры им нужны, чтобы дойти живыми до Лапвика. А там ждет расправа. Юный мичман не поверил ему. Он почувствовал в большевиках ту силу, которая способна управлять развитием революции. Надоели матросам и горлопаны-анархисты и двуличные эсеры, только болтающие о свободе: центробалтовцев сажают в «Кресты», а с монархистами-корниловцами — в союзе.
Но не только в настроениях команды мичман почувствовал перелом. Офицеры тоже — каждый по-своему — принимали решение. Одни, правда, еще выжидали, чем все это кончится. Другие, подобно штурману, тихо готовились дезертировать.
В Лапвике, а затем и в Сандвикском доке Гельсингфорса, куда «Изяслав» перешел на ремонт, лавиной обрушились события — и прошедшие, о которых в море не знали, и новые. Флот — в центре подготовки к восстанию, и только такой пропойца, как «человек, который проспал революцию» — сатирический персонаж рассказа Исакова, — мог этого не заметить.
Мичман, конечно, не знал и не мог знать о телеграмме, полученной председателем Центробалта Павлом Дыбенко на «Полярной звезде» из Питера: «Высылай устав», таков был условный сигнал к выступлению армии и флота из Финляндии на штурм Зимнего; но он слышал в доке настойчивый призыв рабочих и матросов — «Вся власть Советам!»; он видел, что на линкорах большевики спешно создают десантные отряды и эти отряды ждут приказа не с «Кречета», а с той же «Полярной звезды»; он знал, что многие корабли внезапно ушли в Петроград, ушли и соратники по Моонзунду на «Забияке», «Самсоне», «Метком» и «Деятельном», а когда эти миноносцы вернулись, на них осталось меньше половины команд: матросы там, в Петрограде, у колыбели нового строя — Советской власти. Надо и ему твердо, по-мужски и по-военному, определить: с кем же он?..
