Председатель прогимназии
6 января
Теперь остается сказать о прогимназии, где я председательствую. По самой должности с ученицами здесь приходится мало иметь дела. Поближе познакомиться с ними пришлось только во время устройства вечера, бывшею 6 декабря в пользу раненых и запасных (ото был первый здесь платный благотворительный вечер, на котором позволено было участвовать в качестве исполнителей учащимся). Больше приходится зато иметь дела с учительским персоналом. Посещал я и некоторые уроки, после которых делал учительницам кой-какие указания. Слабы оказались уроки только у вновь вступившей на службу учительницы русского языка. Несмотря на блестящий диплом с высших женских курсов, она, что называется, и шагу не умеет ступить. Это, конечно, не ее вина, а результат того странного положения, что в наших высших учебных заведениях, готовящих учителей средней школы, на практическую подготовку к педагогической деятельности не обращается никакого внимания.
Пришлось поэтому давать ей целый ряд довольно элементарных методических указаний и снабдить кой-какими пособиями по методике. Но всего больше вредят делу преподавания те бюрократические порядки, которые так прочно царят в нашем ведомстве. С этими порядками ныне мне пришлось воочию познакомиться. Благодаря обычной путанице в канцелярии попечителя (вследствие которой и я сам с осени едва не остался без места), за одно только полугодие в одной только прогимназии было уже два случая назначения по два человека на одну и ту же должность. Сначала сверх назначенной на должность учительницы истории на эту же должность назначили и другую, хотя последнюю представляли только на географию. Еще ярче проявилась бессмысленная и вредная для дела канцелярщина мри назначении учительницы русского языка. 15 августа занимавшаяся раньше по русскому языку начальница просила назначить вместо нее кого-нибудь другого. А с 16-го она же представила на эту должность некую г. П-ю, весьма интеллигентного и опытного педагога. И вот эти две бумажки об одном и том же пошли разными путями и… даже не встретились. С 16 августа пошла переписка о г. П-й. С нее потребовали прошение, потом марку на прошение, сделали запрос губернатору о ее благонадежности, там тоже «пошла писать губерния». В результате же первой бумаги (от 15 августа) округ стал сам искать кандидаток, нашел такую и назначил ее с 1 октября. В ноябре она явилась к нам (это та самая неопытная курсистка К-на, о которой я писал) и занималась всю вторую четверть. А в конце декабря получили в округе свидетельство о благонадежности П-й и там, нисколько не смущаясь, назначили к нам и ее, хотя ее место было уже давно занято. Теперь идет об этом переписка. А в результате всей этой канцелярской волокиты мы получили неопытную учительницу вместо опытной (притом первую пришлось «выписывать» и оплачивать ей прогоны, вторая же и так живет здесь). П-я же, сверх того, ввиду выставления ее кандидатуры на должность учительницы должна была прекратить возбужденное ею ходатайство об открытии собственной школы и, таким образом, осталось ни при чем. Еще хуже обстоит дело с рисованием, преподавание которого совершенно расстроено из-за обычного нашего тормоза — благонадежности. С осени был допущен к преподаванию его молодой художник, с умением и любовью принявшийся за дело. Но он занимался только до тех пор, пока шла переписка о его благонадежности. Под конец же первой четверти вдруг пришла бумага, что, по сообщению губернатора, он «не может быть терпим на педагогической службе». За что, спрашивается? За какую такую крамольную деятельность? Оказалось за то, что несколько лет назад этот молодой человек (тогда еще совсем юнец) был на маскараде в костюме, изображавшем «свободу слова» (замок на губах). И этого оказалось достаточным, чтобы навсегда закрыть для молодого художника поле педагогической деятельности. Он оказался опасен даже в качестве учителя рисования! А в это время как раз он с обычным усердием хлопотал над декоративной частью устраиваемого прогимназией патриотического вечера. Его сестра держала экзамен на сестру милосердия, чтобы отправиться на войну. А двоюродный брат его немного спустя погиб в Пруссии смертью героя. И все это перевесил в глазах нашего ведомства какой-то маскарадный костюм, в глазах того ультрапатриотического ведомства, которое даже теперь, в разгар войны с Германией, ухитрилось назначить нам в попечители фон Г-мана!
Немало повредила эта пресловутая «благонадежность» и в организации при гимназии попечительского совета, так как даже из семи избранных в члены почтенных горожан один оказался, при наведении справок, неутвержденным. Притом как раз тот, на кого возлагались особенно большие надежды как на деятельного и влиятельного в коммерческих сферах члена. Пришлось вместо него выбрать в председатели попечительского совета другого члена, далеко не столь подходящего к этой должности. И дела пошли, что называется, «через пень колоду». А между тем финансовое положение прогимназии весьма критическое. Несмотря на признаваемую самим округом потребность в здешнем городе в прогимназии, новооткрытая прогимназия не получает от казны ни гроша. Город, стесненный в своем бюджете и израсходовавшийся на войну, тоже ничего не дает. И женская средняя школа вступает в жизнь, по обыкновению, как какой-то пасынок. Через несколько лет, когда дело разовьется (если только не погибнет), казна, может быть, и даст подачку в какую-нибудь одну-две тысячи в год, на что не наймешь даже и одних стен. А пока приходится перебиваться и без этого. Плата за учение сразу же взвинчена до 75 рублей в год (в мужской гимназии только 40 рублей). Но и при этих условиях получился громадный дефицит. Придется клянчить у богатых купцов, избирать их почетными попечителями, устраивать разные увеселения, продажи и т. д. Но и этого мало. Необходимо сокращать расходы до минимума. Жалованье учительницам назначено нищенское (по 40–45 рублей, даже для лиц с высшим образованием и многолетней практикой). А начальница, секретарь педсовета и я согласились работать этот год совсем бесплатно (начальница, сверх того, бесплатно же преподаст еще рисование и чистописание). С таким женским трудом приходится пробивать себе дорогу женскому образованию! И несмотря на то, что казна оплачивает только начальное образование женщин, а все среднее и высшее женское образование женщин создано на частный счет, число учащихся женщин все растет и растет, и даже у нас в городе при полуторных мужских средне-учебных заведениях (реальное училище и 5 классов мужской гимназии) открыта уже третья женская средняя школа.
