Посмотрим, что пишет отец Александр о Филоне: «Филон предпринял первый серьёзный опыт решения той задачи, перед которой вскоре оказалось христианство: найти точки соприкосновения с греко–римским миром» [297]. (Не нуждается в доказательствах, что поиск точек соприкосновения между христианскими конфессиями и вообще, между разными религиями и культурами был смыслом жизни и для самого отца Александра).
Далее: «Эллин и иудей в одном лице, патриот и гражданин мира, человек веры, свободный от обскурантизма, Филон следовал заветам Торы, но не желал становиться фанатиком. Запад и Восток, которые то влеклись друг к другу, то отталкивались с ненавистью и презрением, обрели в его возвышенной душе полную гармонию. Он ценил все многообразие мира и призывал благодарить Бога не только за создание рода человеческого, но за мужчин и женщин, за эллинов и варваров, жителей материка и островитян» [298].
Где взять лучшие слова для самого отца Александра — еврея и православного, патриота России и гражданина мира, вселенского христианина, следующего заветам Библии, но совершенно свободного от фанатизма и узости, молящегося за демократов, коммунистов и монархистов?
Также совершенно очевидно, что Христианский Восток и Христианский Запад со своим взаимным отталкиванием и взаимным притяжением — обрели в душе отца Александра полную гармонию. (В своём последнем интервью, данном за несколько дней до смерти, на вопрос, не хотел бы он перейти в католицизм, отец Александр ответил: «Я не считаю это осмысленным, потому что для меня Церковь едина»). Также и многое другое привлекает отца Александра в Филоне, например, — представления Филона о благодати Божией (в чём он был предшественником самого ап. Павла) или его отношение к разуму и вере (он не представлял себе, как разум может быть враждебен вере), или отношение к творчеству и божественному вдохновению, или его терпимость в понимании различных сторон человеческой жизни. И, конечно, двух мыслителей сближает уважение ко всякому непосредственному благочестию в других религиях при полном сохранении верности своей Церкви.
Есть и другие точки соприкосновения между ними, но есть и серьёзные отличия. Так, отец Александр далеко ушёл от Филона в вопросах понимания смысла истории и в экзегезе Ветхого Завета. И, конечно, самое серьёзное расхождение у них — по вопросу о значении материи. Ведь идеалом Филона осталось развоплощение плоти, а идеалом отца Александра было Преображение материи, Воскресение плоти.
И все же, при всех различиях, отцу Александру очень импонировала вера Филона, которую тот понимал «не как рациональное постижение, а как подвиг любви» [299].
Главы, предшествующие повести о Филоне, посвящены Деве Марии, Рождеству и событиям из детства Иисуса Христа. Эти замечательные страницы о жизни в Назарете и Вифлееме, проникнутые тонким лиризмом и сыновним благоговением, написаны скорее как поэма, а не как материал по истории религий. Отец Александр силой художественного слова даёт читателю заглянуть в тот мир, в котором произошло рождение Спасителя.
Заканчивается же шестой том рассказом о Предтече Господнем, Крестителе Иоанне. Если деятельность отца Александра во многом вдохновлялась идеями Филона Александрийского, то завершение его земного служения оказалось таинственно связано с судьбой последнего героя его «Истории религии» — с Иоанном Крестителем. Все помнят, какой смертью умер отец Александр и в какой день его хоронили (его похороны пришлись на 11 сентября — День усекновения главы Иоанна Крестителя.)
Говоря словами Филона Александрийского, «надо обладать особой любовью к крючкотворству, чтобы увидеть здесь игру случая» [300].
Но дело тут не только в совпадающих датах. И не в том, что отец Александр крестил тысячи людей в самые тяжёлые советские годы. Нет, главное — то, что для очень многих он стал настоящим Предтечей их встречи с Господом, т. е. тем, кто взял за руку, подвёл к Иисусу, а сам отошёл в сторону…
Именно так он всегда и делал. В этом была его пастырская задача. Многие нашли свой путь ко Христу через отца Александра при его жизни, и многих он ещё приведёт к Нему теперь уже незримо из иного мира. Сегодня это служение отца Александра продолжается. И его книги, особенно такие, как «Сын Человеческий» и шеститомная «История религии», станут для всех нас путеводными столпами, которые не дадут сбиться с дороги в «поисках Пути, Истины и Жизни».
Андрей Алексеевич Еремин родился в 1950 году, по образованию инженер–физик, десять лет работал в научной лаборатории. Имеет ряд изобретений и научных трудов. В 1977 году познакомился с отцом Александром, а с 1981 года стал ему помогать в храме. Служение на клиросе и в алтаре совмещал с катехизаторской работой в малых группах (общинах) верующих. После гибели отца Александра опубликовал несколько статей о нём в известных журналах. выступал на международных симпозиумах. Подготовил к изданию в России шеститомную Историю религий отца Александра и не сколько книг его пропо ведей. В настоящее вре мя занимается литературным трудом, а также нейролингвистическим программированием и психологическим консультированием по семейным вопросам. Женат, имеет двоих детей
«Непоминающими» их называли потому, что они не поминали на службе «за здравие» митрополита Сергия и властителей — Сталина и пр.
Текст беседы отца Александра, распечатанный с магнитофонных плёнок. Далее везде цитаты из отца Александра без ссылок означают также его материалы (проповеди, лекции, беседы), распечатанные с плёнок.
Мень. А. Апокалипсис. Рига, 1992, с. 84.
Федотов Г. Святые Древней Руси. 1990, сс. 189, 196–197
Лосев А. Владимир Соловьев, М., с. 349.
Там же, с. 349.
Владимир Соловьев цитирует одного из преемников Каткова на философской кафедре московского университета.
Соловьев B. C. Забытые уроки. Брюссель, 1966, т. 10, с.25
Христианство. Энц. словарь: М., 1993, т. 1, с. 312.
Соловьев В. Россия и Вселенская Церковь, с. 452.
Красиков А. Назад к единомыслию. — “Континент”, № 105, 2000, М., с. 282.
