ПУТЬ ЧЕРЕЗ АДДУ
«Адда — Рубикон. Мы перешли ее на грудях неприятеля».
Фельдмаршал подоспел к реке раньше, чем хитроумный Моро успел перестроить оборонительные порядки, стянув свою 28-тысячную армию в центр со стокилометрового фронта. Французы спешили, но Багратион посадил полк егерей на лошадей казаков и ударил врага во фланг у городка Лекко. Русские с ходу прорвались к реке Адде, где Моро уже приказал взорвать мосты. Но французы обошли наступающих и бросились на них со всех сторон, забыв приказ Моро сосредоточиться на другом берегу в центре{161}.
15 апреля в 8 часов утра знаменитое сражение при Адде началось атакой авангарда Багратиона на Лекко: он «ударил в неприятеля штыками перед форштадтом, исколол у него сот до семи». Огонь вражеских батарей из-за реки не успел нанести урона атакующим колоннам. Храбрые французы устремились в обход городка, чтобы отрезать русский авангард. Багратион успел развернуть войска и штыковой контратакой отбросил противника. Тот не унимался. После артиллерийской дуэли через Адду до 3 тысяч французов пошли в штыки. Такой отваги противника русские не видали давно. Егеря и гренадеры, покинув укрытия в городе и садах, с криками «ура» ринулись навстречу врагам, «и самое малое количество спаслось из тех бегством».
Командир французской дивизии генерал Серюрье вновь построил войска и лично повел их в атаку. Багратион отразил ее, в упор расстреляв из пушек. Тогда неприятель, заняв стрелками и батареями возвышенности по обоим берегам Адды, открыл «прежестокую канонаду» и, «усмотрев малосилие князя Багратиона», бросил превосходящие силы в атаку сразу с двух направлений. Русские отбивались уже «внутри города», когда подоспели гренадеры генерал-майора Милорадовича, гнавшие на звуки канонады во всю прыть на обывательских подводах. Их атакой французские «два эскадрона, выехавшие в нашу пехоту, были поколоты почти до последнего человека».
Отбросив одну колонну противника за Адду, Багратион окружил и почти начисто выбил вторую. «Русские войска со свойственным мужеством поражали неприятеля жесточайше». «Этим кончилась кровавая победа, одержанная князем Багратионом», — рапортовал Суворов Павлу I. Французы бились насмерть. Серюрье из 7 тысяч «потерял на месте около 2 тысяч, но пленных не более ста человек при одном офицере». У русских в 12-часовом бою было всего 135 убитых и 95 раненых, включая самого Багратиона. Князь Петр отвлек на себя крупные силы, позволив союзникам сосредоточенным ударом прорвать центр крепкой позиции Моро на реке Адде.
Суворов предвидел, что Моро прикажет взорвать каменные мосты, и заранее снабдил войска понтонами (Д IV. 41, 45). Ранним утром 16 апреля три полка казаков походного атамана Денисова с австрийским отрядом генерала Отта (5 батальонов пехоты и 2 эскадрона гусар) «тихо по наведенному ночью через реку Адду понтонному мосту» вышли в центр позиции Моро, где он успел сосредоточить 18 тысяч солдат. Союзники опрокинули 2-тысячный авангард французов, но были отброшены контратакой главных сил. Однако реку уже переходили 4 батальона и 4 эскадрона австрийского генерала Цопфа. «Генерал-квартирмейстер маркиз Шателер», которому Суворов не зря поручал учить австрийские войска атаке в штыки, «взяв 2 батальона гренадер и 2 эскадрона гусар, с барабанным боем ударил на неприятеля холодным оружием, ворвался в его левое крыло, смял и жестоко поразил». За ними все австрийцы бросились в атаку, «поражали мужественно штыками и рубили саблями». Казаки «кололи везде со свойственной россиянам храбростью».
Вся первая линия французов была опрокинута. Но за ней в бой устремилась вторая. Сражение разгорелось с новой силой. Донские казаки, которых Суворов долго считал пригодными только к преследованию, с пиками атаковали не только регулярную кавалерию, но и пехоту. Отмечая этот поразивший его факт, фельдмаршал не упоминает своего участия в сражении. Действительно, Александр Васильевич не командовал. Ему достаточно было появиться на поле боя, чтобы дрогнувшие было австрийские войска вновь «бились хватски холодным оружием».
Бой шел 12 часов «с великим кровопролитием». Французы, потеряв свыше 3 тысяч солдат и крепко увязнув в центре, были обойдены выше и ниже по течению реки. 2 тысячи их солдат, 79 офицеров и бригадный генерал попали в плен. «Главный генерал Моро был уже в гусарских руках, но спасся. Отбито 14 пушек и одно знамя, — докладывал Суворов. — С нашей стороны убито казаков 2, ранено 24; урон императорских королевских войск простирается за тысячу человек».
Ускакавший на лихом коне Моро не узнал, что при всей надежности его позиции и героическом сопротивлении, Адда была для Суворова лишь символическим Рубиконом — крохотной речушкой, которую перешел Юлий Цезарь, начиная войну за Италию. И еще одной тренировкой для войск перед решающими боями. Основная часть союзных сил не участвовала в сражении, поэтому они «отдыхали и упражнялись на месте баталии до утра». Не сомневаясь, что не задержится на рубеже Адды, Суворов еще до битвы предписал своим войскам маршруты движения на Милан, и этот график был строго выдержан (Д IV. 41, 44, 45, 48, 51).
«Полная внезапность, которая нами применяется всюду, будет заключаться в скорости оценок значения времени, натиске».
17 апреля Милан восторженно приветствовал Суворова. «Окошки и улицы были усыпаны народом… Чистосердечная радость у каждого блестела на лице». Ломбардия была освобождена! Император Франц слал рескрипт за рескриптом, требуя ограничиться «обеспечением себя в завоеванных областях» и ни в коем случае не переходить реку По, за которой укрепился с 25-тысячной армией генерал Моро{162}. Поздно! Суворов был уже дальше. Взята Тортона — ключ ко всему Пьемонту (Д IV. 54, 76).
Отличившийся при Тортоне «храбрый генерал-майор князь Багратион» занял город Нови с большими артиллерийскими запасами. Тем временем опытный генерал Розенберг поддался влиянию состоящего при нем и жаждущего подвигов великого князя Константина Павловича. Он начал переправу через реку По вблизи села Бассиньяно и вступил в бой с превосходящими силами противника, которому к тому же удалось испортить паром. Суворов рвался на выручку, но между ним и Розенбергом находилась разлившаяся река Тонаро. Положение было опасно. Суворов приказал генералу «не теряя ни минуты» переправляться назад «или под военный суд» (Д IV. 84)!
Фельдмаршал боялся за Розенберга: «вчера ему было дурно, а сегодня не будет ли дурнее». «Вы, Бога ради! — написал он Багратиону в Нови, — сколько можно со всеми спешите», прихватив кавалерию Карачая (Д IV. 85). В тот же день, 2 мая, главнокомандующий пожалел, что сорвал Багратиона с хорошей позиции. Розенберг, потеряв до 1200 убитыми, а среди раненых до 50 одних офицеров, сумел выйти из боя. Французы ужаснулись, увидав, что в отчаянном положении русские склонны умереть, но не сдаться. «Между прочим, — сообщил граф Рымникский князю Петру, — ваш приятель Милорадович колол штыками конницу, и иные последовали его примеру… У французов считают урон до 2 тысяч, больше убитых, и у нас их 200 в плену… Вежливые французы сделали золотой мост (пропустили русских через реку. — Авт.), по которому оставалось переправлять Розенбергу сот пять» (Д IV. 86).
