Утром 21 июня 1926 года капитан Лухманов с сыном уже подъезжали к Мурманску. На «семейном совете» было решено, что Волик, зачисленный юнгой в экипаж, плавает год и осенью 1927 года поступит в техникум, имея минимальный морской стаж. Дворянское (по документам) происхождение сына отец надеялся уладить личным поручительством.
29 июня «Товарищ» с 52 стажёрами из Херсона, Баку, Владивостока, Ленинграда и 35 членами команды на борту «снялся с бочки» и под буксиром ледокола был выведен в океан. Словно испытывая мореходов, Северный Ледовитый океан встретил их 4-х дневным штормом. Но Бог миловал, и 1 августа корабль, удачно миновав капризный пролив Па-де-Кале, подошёл к юго-восточной оконечности острова Уайт у южного побережья Англии и при полном штиле бросил якорь в нескольких милях от берега. Только теперь Дмитрий Афанасьевич почувствовал, что значит 31 сутки спать одетым и не больше, чем по 4 часа.
47 дней в порту Саутгемптон ушло на ремонт, замену парусного вооружения и такелажа, полную окраску судна, загрузку провианта, пошив экипажу нового форменного обмундирования, и 18 сентября, окутанный бело-розовыми от утренней зари парусами, барк устремился к португальскому острову Мадейра.
…Чуть-чуть кренясь, скользит, как привиденье,
Красавец клипер, залитый луной…
Короткая стоянка — закупка свежих фруктов, овощей, зелени, воды, и ранним утром 8 октября подгоняемый бризом «Товарищ» спешит к экватору и пересекает его 16 ноября. Но борьба с течениями, бешеными шквалами, тропическими ливнями, штилями без конца и многодневными по 3–4 дня качками при мёртвой зыби продолжалась вплоть до 30° южной широты, пока парусник не лёг на курс к устью реки-моря Ла-Платы.
…Вертится лаг, считая жадно мили.
Под скрытой в тьме рукой скрипит слегка штурвал…
Только на рассвете 25 декабря советский корабль, неуклюжий от обросшей травяной бородой и ракушками подводной части, отдал якорь в виду столицы Уругвая Монтевидео. Но до порта назначения было ещё 285 миль вверх по Ла-Плате и Паране. Несколько дней ушло на переговоры с буксирными фирмами в Буэнос-Айресе, и 6 января 1927 года после 190-дневного плавания «Товарищ» стал под разгрузку у причала Росарио.
Задача была выполнена, и Дмитрий Афанасьевич заспешил в Ленинград. Удачный рейс вселил уверенность в защите диссертации на соискание высшего, так называемого Ллойдовского диплома капитана дальнего плавания. Ведь и в 60 лет не поздно начинать! Он официально сдал судно старшему помощнику Э. И. Фрейману и вечером 12 января выехал в Буэнос-Айрес. Здесь пришлось задержаться: хлопоты об обратном грузе для корабля, об очистке днища в сухом доке, оформление консульских виз для проезда по странам Европы.
20 января пассажир Лухманов отбыл в Лондон на английском океанском пароходе. Далее Дувр — Остенде — Брюссель — Берлин — Варшава — Москва, доклад в Совторгфлоте и Ленинград, где его с нетерпением ждали сразу две любимые женщины!
Прибытие «Товарища» в ленинградский морской порт ожидалось к ночи 12 августа. Конечно, недавний его капитан не выдержал и поспешил навстречу заходящему солнцу. Подойдя на катере к медленно идущему под двумя буксирами барку, он с трудом взобрался по штормтрапу на палубу, чтобы обнять возмужавшего и загорелого сына, наследника его дела.
Чествование героев городскими общественными организациями состоялось на следующий день. Под звуки портового оркестра над кораблём взвился новый шёлковый кормовой флаг — подарок Ленсовета. А старый заслуженный стяг, побывавший в портах Англии, Мадейры, Уругвая и Аргентины, занял своё почётное место в музейной экспозиции.
В 1928 году профессиональный опыт судоводителя Лухманова был вновь востребован в разрешении международного инцидента в Английском канале. В учебном походе «Товарищ» протаранил и потопил итальянский пароход «Альконтора». Судом первой инстанции королевства был обвинён советский капитан. Правильно составленное бывшим представителем Доброфлота экспертное заключение позволило не только выиграть процесс в апелляционном суде и палате лордов, но и отремонтировать парусник!!
В этом же году, после долгого литературного молчания, Д. А. Лухманов издаёт в Ленинграде небольшую книжечку (с любопытными любительскими фотографиями) о первом советском трансатлантическом походе учебного корабля — «Под парусами через океаны». Одновременно и в Москве выходит его сборник «На палубе. Рассказы и очерки из жизни моряков торгового флота».
В воздаяние заслуг перед молодой Советской Республикой на морском поприще пленум Губпрофсовета, посвящённый 10-летию Всероссийских профсоюзов, представил Дмитрия Афанасьевича в числе 14-ти достойнейших кандидатов к званию Героя труда![838]28 июня 1928 года Президиум ВЦИК утвердил это решение (протокол 61) с вручением соответствующих грамот. Продолжалась работа и над диссертацией — «Проект современного парусно-моторного судна». Для убедительности соискатель собственными руками изготовил модель своего детища (1 /50 натуры). Защита прошла успешно, и в 1929 году (в 62 года!) капитан удостаивается высшего международного диплома морехода[839], утверждается в звании научного работника, а в 1930 году становится и членом Ленинградского дома учёных.
Примечательные события произошли в жизни и семейства Лухмановых. В начале весны 26-летняя Ксения вышла замуж за одного из бывших учеников отца, будущего капитана-подводника 1-го ранга Григория Гольдберга и упорхнула из-под родительского крова на квартиру мужа. В освободившуюся комнату Дмитрий Афанасьевич и Вера Николаевна пригласили жить Марию Викторовну с Лялей, скитавшихся по одесским углам. Благодарные мать и дочь в октябре 1929 года переехали на новое место жительства. Конечно, сестра не скрыла от старшего брата письма, полученные ею от эмигранта Бориса из далёкого Сараево… и судьбу их сводного брата Григория Колмогорова, сгинувшего в советском «трудовом лагере»…
А знали ли они, что в это же время рядом — в доме 32 на улице Восстания — доживал свои годы одинокий и забытый ими бывший отчим — 71-летний Сана, который когда-то в течение 8 лет заботился о них в Москве, Петербурге и Тюмени? На 1928 год его жена Александра Николаевна после 35-летнего брака, вероятно, оставила мужа, так как проживала по адресу Мучной переулок, дом 7.
В личном деле Александра Филимоновича сохранилось прошение от 30 июня 1928 года о прохождении им службы инженера путей сообщения, по всей видимости, для ходатайства о пенсии по старости. Указан и обратный адрес просителя: Москва, М. Серпуховская, дом 40, кв. 9.[840]
