Я понимал, что с поэтическим наследием Бориса мне после Болдырева делать больше нечего. И все же первой моей публикацией были стихи. В майском номере журнала «Знамя» (1994) была напечатана подборка стихотворений «Из последней записной книжки». В книжке этой были записаны рукой Бориса стихи, датированные февралем — мартом 1977 года. Это были трагические месяцы в жизни поэта — в феврале скончалась Таня.
Первый опыт вдохновил меня на поиски неопубликованных стихотворений Слуцкого. Начал я с попытки познакомиться с наработками Ю. Л. Болдырева. Я не особенно рассчитывал на успех — предпринятые ранее попытки Елены Ржевской и др. оказались тщетными — и все же поехал в Красногорск, где жила семья покойного Болдырева. Мне хотелось найти картотеку неопубликованных и ожидавших публикации стихотворений поэта. Встретили меня холодно. Я понимал, что в семье еще свежа трагедия раннего ухода из жизни Ю. Л. Болдырева. Мне показали каталожные карточки и целую кипу ксерокопированных архивных материалов. Все находилось в идеальном порядке, как их оставил покойный, отличавшийся скрупулезным педантизмом исследователя. Но предложение о сотрудничестве при дальнейшей публикации было отвергнуто, хотя я предлагал (по поручению наследников) публиковать все за подписью Людмилы Болдыревой — вдовы Юрия Леонгардовича. Вскоре она скончалась. Так же безрезультатно закончились две следующие попытки переговоров с сыном Ю. Л. Та часть архива Болдырева, которая интересовала наследников Слуцкого, так и осталась недоступной, ознакомиться с его наработками так и не удалось. Это не обескуражило меня. Я решил покопаться в собственном архиве. За многие годы переписки и личного общения с Борисом у меня скопилось более четырехсот машинописных рукописей Слуцкого — по большей части это были вторые (или третьи) экземпляры стихов, которые Слуцкий предлагал редакциям для публикации. Я решил проверить, нет ли среди них неопубликованных вещей. Пришлось сверить имеющиеся у меня стихотворения с трехтомником (наиболее легкая часть работы), с другими сборниками и журнальными публикациями (здесь мне помогли великолепные справочные материалы Российской национальной библиотеки и библиографы С. Стратановский и А. Лапидус). Кое-что удалось найти и опубликовать в «Знамени», «Неве», «Арионе» и «Петрополе».
Пришел черед публиковать прозу поэта. В середине девяностых годов, в преддверии пятидесятой годовщины Победы, я предложил нескольким изданиям отрывки из главной книги Бориса Слуцкого — «Записок о войне». Они были опубликованы в майских номерах «Вопросов литературы», «Огонька» (дважды), «Московских новостей». Журнал «Нева» опубликовал одну из глав книги («Евреи»), Не обошлось без курьеза. В «Русскую мысль», уже доступную в те годы нашему читателю, я принес главу «Эмигранты». Более точного адресата трудно было придумать — газета многим была обязана эмигрантам первой волны, жизни которых и была посвящена глава в книге Слуцкого. Редакция (вернее, молодой человек, назвавшийся редактором) отвергла материал, не читая. Суть отказа: «Мы создавались как газета антисоветская, такой мы и остаемся, а Слуцкий поэт очень советский. Хороший автор, но не наш».
В пору разгула макашевского антисемитизма я задал себе вопрос: как реагировал бы Борис Слуцкий на этот мрачный рецидив времен «дела врачей»? Так родилась идея издать книгу, которую я назвал строкой из известного стихотворения Слуцкого «Теперь Освенцим часто снится мне…». Некоторые из наших общих с Борисом друзей сомневались в правомерности такой узконаправленной книги; не повредит ли она устойчивой репутации Слуцкого как поэта-интернационалиста? Послал рукопись на отзыв. Полученные ответы укрепили меня в намерении издать книгу. При поддержке Вл. Вл. Познера и Я. А. Бермана книга была издана в 1999 году (Борис Слуцкий. Теперь Освенцим часто снится мне. СПб. Журнал «Нева», 1999). Подошла очередь издать полностью «Записки о войне». Рукопись пролежала в столе друзей, в том числе и в моем столе, более 55 лет (П. Г.).
Попытку публикации «Записок…» в журнале «Знамя» предпринял после кончины Слуцкого еще Юрий Болдырев, но редакция в публикации отказала. Напечатать «Записки» согласился Ст. Куняев в своем журнале, однако наследники Бориса Слуцкого не разрешили публикацию в «Современнике» из-за сомнительной репутации журнала и опасений вмешательства цензуры. В девяностые годы цензурные рогатки уже не были препятствием; не требовалась и редакторская правка — это была законченная проза. Нужен был издатель, готовый взять на себя финансовый риск издания. Я сел к телефону, открыл «желтые страницы» на слове «издательства» и начал предлагать «Записки…». Четыре издательства (подряд) готовы были взяться за дело — при условии финансового обеспечения. Пятым оказалось издательство «Логос». Директор «Логоса» Вера Николаевна Стоминок, как только я произнес имя автора и название книги, сказала: «Мы сочтем за честь издать такого автора». И работа началась (П. Г.). К началу мая, ко Дню Победы, книга вышла в свет: Борис Слуцкий. Записки о войне. СПб.: Логос, 2000.
В 2005 году, к следующему юбилею Победы, издательство «Вагриус» (редактор В. П. Кочетов) выпустило книгу прозы Слуцкого в серии «Мой 20-й век». Книга называлась «О других и о себе». Кроме «Записок о войне» в нее вошли полностью огоньковская книжечка и биографическая проза из архива поэта.
В последние годы вышло два сборника стихов Слуцкого, собранных и изданных близкими Слуцкому людьми: поэтом Олегом Хлебниковым, учеником Слуцкого, и литературоведом Лазарем Лазаревым, одним из наиболее глубоких исследователей творчества поэта.
Олег Хлебников, собравший под обложкой книги (Борис Слуцкий. Странная свобода. М.: Русская книга, 2001) около трехсот лучших стихотворений Бориса Слуцкого, в предисловии писал: «…при чтении стихов Слуцкого надо помнить, что помимо пушкинской гармонии в нашей поэзии существует гармония Державина и Маяковского, вот на подобную гармонию и следует настроить свое ухо…»[371]
Л. Лазарев подготовленный сборник стихов назвал «Без поправок…» (М.: Время, 2006). В предисловии к книге Л. Лазарев отмечает важнейшую особенность поэзии Слуцкого: «Слуцкий обладал редкой способностью открывать поэзию в вещах на первый взгляд сугубо прозаических… Искусство трансформации “непоэтической” прозы в поэзию было для него так важно, что он посвятил этому сюжету стихотворение:
…Похожее в прозе на ерунду
В поэзии иногда
Напомнит облачную череду,
Плывущую на города.
Похожее в прозе на анекдот,
Пройдя сквозь хорей и ямб,
Напоминает взорванный дот
В соцветьи воронок и ям.
Поэзия, словно разведчик, в тиши
Просачивается сквозь прозу.
Наглядный пример: “Как хороши,
Как свежи были розы”.
И проза, смирная пахота строк,
Сбивается в елочку или лесенку.
И ритм отбивает какой-то срок.
И строфы сползаются в песенку.
И что-то входит, слегка дыша,
И бездыханное оживает:
Не то поэзия, не то душа,
Если душа бывает».
Читательский спрос на стихи Слуцкого не убывает, на прилавках книжных магазинов его сборники не залеживаются. Потребность по-своему представить читателю поэзию Слуцкого испытывают и поэты-единомышленники.
