перешли к боевым действиям в Венгрии. Югославские войска, получившие значительную помощь от СССР в боевом снаряжении, оружии и продовольствии, провели заключительную операцию, окружили остатки немецких войск, разгромили их и принудили к капитуляции.
В тот момент, когда советские войска подходили к Бухаресту, почти вся Албания была освобождена от оккупантов силами Национально-освободительной армии Албании и партизан. Борьба албанского народа против фашистов и внутренней реакции была героической. Оккупанты нанесли стране огромный ущерб, 35 % городов и сёл сравняли землёй, разорили сельское хозяйство, разрушили большинство шахт, электростанций, мостов, уничтожили все морские портовые сооружения. В конце сентября 1944 года немецкие войска стали уходить с Балканского полуострова, видя безвыходность положения из-за наступления Красной Армии. Трудящиеся Албании, считая Красную Армию гарантией своих прав, хорошо понимали, что своими силами они бы не справились. Это отразилось в решении Антифашистского национально-освободительного совета.
Национально-освободительное движение в Греции приняло крупный размах, несмотря на жестокий террор фашистов, предательство внутренней реакции и подрывную работу английских агентов. Но когда немецкие оккупанты оставили Грецию, Южную Албанию и Южную Македонию, английские войска вошли в Грецию. Это не позволило установить в стране демократический режим. (Более подробно об этом можно прочитать в истории Великой Отечественной войны Советского Союза т.4).
Любовь Вьюгина. 1944 г.
Наступала весна военного 1945 года. Шли упорные бои на советско-германском фронте.
К этому времени всё вошло в ритм, всё отлажено. На стальных железнодорожных магистралях ритмично перегонялись составы с людьми и оружием, боеприпасами и продовольствием. И только письма доставлялись с опозданием, не стратегический груз.
А писем ждали на фронте и в тылу, ох как ждали! Среди запоздавшей почты долго шло письмо Любы, жены Егора, и всё же нашло своего адресата. Егор с нетерпением открыл его и начал читать.
«Дорогой Егорушка! Давно не получала от тебя весточки, целую вечность. Сердце не знает покоя, жив ли. Днём занята работой, ночью не могу заснуть от тревоги. Когда же кончится этот кошмар. Ниночка растёт, первое слово сказала «папа». Я её спрашиваю «где папа», она показывает на твою фотографию на стене. Егорушка, какое счастье, как мы жили в Липово, вернётся ли это когда-нибудь. Теперь мы знаем цену этому раю. Мы никогда не будем ссориться, будем жить дружно, только приезжай. Ты наверно прочитаешь моё письмо и поспешишь к своему другу самолёту. Передай привет друзьям, нашим защитникам. Желаю всем вернуться живыми и невредимыми к своим любимым. Мы с Ниночкой целуем тебя».
«Здравствуй, моя Любушка! Здравствуй, доченька!
Любушка, пусть не часто приходят письма, ты всегда помни, что я постоянно думаю о тебе. Всё время нахожусь возле самолёта, и сплю и обедаю рядом. Некогда сходить в столовую, ремонт ответственный, нельзя отвлекаться. Самолёт в порядке, летает по нескольку раз в день. Тяжело день и ночь обслуживать моего трудягу, но я не жалуюсь на судьбу. Знаю, что мой труд приближает час победы. Труднее не видеть вас. Моя дорогая, скоро нас переведут в Финляндию, когда не знаю, жди письма. Обнимаю и целую вас, мои дорогие».
– Вот ты какая, Финляндия, – сказал Егор.
– Не думал, что придётся побывать в Хельсинках, – сказал Алексей Художилов.
– То гостинцы посылали им за усердие врагу, теперь сами к ним пожаловали вместе со своими самолётами, – сказал Владимир Уткин.
– Да не с мечом пришли, а с миром, пусть сами разберутся, кто им-друг, а кто – враг.
Так шли и разговаривали воентехники 11-го КИАП, прилетевшие на Хельсинский аэродром Мальми.
– Красивый город, – сказал Степан Филимонов, – чем-то похож на наш Ленинград.
– Наверно Пётр, когда строил Ленинград, перестраивал и Хельсинки, – сказал Роман Поляков.
– Нет, за реконструкцией Хельсинки следили царь Александр I и его приемник царь Николай I, для этого был привезён немецкий архитектор из Петербурга, – сказал Уткин.
Воентехники шли в морской форме с погонами, в наглаженных брюках и начищенных пуговицах. Перед уходом в город их предупредили, в дома не заходить, даже если будут приглашать, везде ходить группой, может оказаться террорист с финкой.
Незаметно пришли в центр города на Сенатскую площадь.
– Какой красивый собор, похож на Исаакиевский, – сказал Вапевалов.
– Кафедральный, – добавил Уткин.
Пришли в универмаг Штокмана. Красивое многоэтажное здание, товара сколько угодно, это было непривычно и удивляло.
– Не мешало бы покушать, – предложил Егор, – вот и ресторан. Они вошли, разделись и сели за стол. Официант принёс большое блюдо с водой и плавающей в ней травой. Непонятно было, зачем он принёс эту воду. Потом, глядя на посетителей, поняли, это для мытья рук. Заказали обед, водя пальцем по меню, официант не знал русского языка.
В ресторане было чисто и уютно, после блиндажей, щелей, слякоти и холода аэродромов, это было удивительно. Егор потрогал белоснежную скатерть, ткань была мягкая, шелковистая. Распечатали бутылку пива с надписью на этикетке «Синебрюхов».
– Наверно какой-нибудь русский купчишка держит пивзавод, – сказал Уткин.
Когда рассчитались с официантом, тот взял скатерть и салфетки, бросил их в урну с мусором. Оказалось, они были одноразовые, изготовлены из бумаги.
– Кто из вас видел барона Маннергейма? – спросил Уткин.
– Вчера он прогуливался на белом коне, – ответил Поляков, – старый, а сидит в седле прямо, надменный, цену себе набивает.
– Рома, расскажи о нём, что знаешь.
– Сейчас ему около 78 лет. До Октябрьской революции 28 лет служил в русской армии в звании генерала, вернулся в Финляндию, чтобы с помощью германских интервентов подавить рабочую революцию в Финляндии, за одну ночь расстреляли более 30 тысяч финских рабочих. В 66 лет стал маршалом Финляндии. Создал оборонительные укрепления на границе с нами. Сейчас президент Финляндии. Вот, пожалуй, и всё, что я о нём знаю.
– Говорят, народ сейчас бедствует, даже голодает?
– Да, война принесла много горя народу и привела к печальному финишу. Хлеба в стране нет, весь вывезен в Германию. Теперь надо их спасать, везти хлеб, продовольствие.
Егор представил, как наши женщины-колхозницы выращивают хлеб, как они в поле из-за нехватки лошадей и тракторов на себе с силой волокут бороны. Горько вспоминать об этом.
– Вынесем и это, мы русские!
Перед войной с финнами 1939 года на небольшой территории Финляндии были построены 40 военных аэродромов при финансировании Англии, Франции, Германии, США, Швеции, Норвегии. Финляндию готовили, как плацдарм для нападения на СССР.
Хельсинкский аэродром Мальми строили немцы, добросовестно, как для себя. Просторный ангар из бетона, стекла и металла. Кассеты, входные двери, открывались электричеством, мгновенно. Отопление мощными электрическими калориферами, с кондиционерами. В этом
