17
Подлинная фамилия здесь искажена с помощью сокращения трех букв в ее середине.
Здесь необходимо предостеречь читателя от впечатления, что заключенные ГУЛАГа жили так богато, что, как буржуи в поэме Маяковского «Хорошо», объедались ананасами и жевали рябчиков. Это, разумеется, не так. Я уже писал о том, что с начала 50-х годов в лагерях в целях повышения производительности труда был введен хозрасчет. В лагерном ларьке за деньги можно было кое-что купить. Что касается конкретно ананасов, то на полках в нашем ларьке действительно стояли несколько банок аргентинских ананасов. На этих банках была изображена аргентинская красавица под зонтиком, защищавшим ее от солнца. А такого, чтобы кто-нибудь из заключенных покупал или ел ананасы — я ни разу не видел. Стоила такая банка девятнадцать рублей. Я, например, получал за месяц работы сто рублей, которых мне едва хватало, чтобы покупать в лагерной столовой стакан молока и второе блюдо — скажем, котлету с пюре или с макаронами, а иногда и конфеты-подушечки, или другую мелочь. Многие, в том числе зарабатывавшие больше, тоже не покупали аргентинские ананасы, предпочитая добывать из-за зоны отечественный деликатес — водку.
На лагпункт «Мостовица», где распоряжались «суки» — отступники от воровского закона, — начальство по ошибке запустило целый этап «воров в законе». Соединившись с местными «угнетенными» блатными, вновь прибывшие учинили расправу над «суками». Всего, что там творилось, не опишешь. Потому и «полубыль».
Слово это уже тогда произносили, в основном, так.
Нынешних шестьдесят. В те годы, напомню, заключенным платили «зарплату». Мне, например, сто рублей в месяц, то есть десятку.
Магнитофон — огромный серый ящик, других еще не было, — был тогда всем в новинку.
Особое совещание при министре Госбезопасности Л. П. Берии.
Бесконвойными назывались заключенные, получившие пропуск на выход за лагерную зону по делам своей службы (например, почтальон), или к месту работы (например, на электростанцию). Пропуск давали обычно после отсидки трех лет, при сроке заключения, не превышающем десяти лет. Обвинение по некоторым статьям, например, измена Родине, бандитизм и др., исключало получение пропуска.
К. А. Георгиади — талантливый грузинский композитор, отсидевший свой срок до моего прибытия в Каргопольлаг. Он стал известен мне и моим друзьям по рассказам Бориса Яковлевича Магалифа, познакомившегося с ним на одном из лагпунктов. Магалиф слышал марш в исполнении автора, и с его разрешения записал его ноты. Замечательный этот марш стал как бы гимном нашего клуба и многократно исполнялся перед началом наших концертов и по другим поводам.
Василий Яцула.
Житель Ерцева — Дед в семье Учватовых, со своей внучкой, прозванной «Запятая».
Владимир Сазонов, наш лагерный художник.
Адвокат Михаил Николаевич Лупанов.
Александра Семеновна Носова — начальник культурно-воспитательной части нашего лагпункта. Присутствовала только на вокзале.
Василий Хирный — музыкант, обладатель прекрасного тенора, постоянный участник наших лагерных концертов.
