- Не знаю, как ты, а я не завтракал - адмирал вызвал к подъему флага...
"Вот оно", - со страхом и любопытством подумал Юрий. Сейчас выяснится, что это за "прожектик", который он послал командующему. Но Николай продолжал аппетитно есть простоквашу и потом потянулся за ветчиной.
Юрий не выдержал.
- Скажи, пожалуйста, ты мне писал... - начал он, волнуясь и сдерживая себя, но тут вошла Сашенька, и Юрию пришлось замолчать. Он занялся было завтраком, но что-то - не то смутная надежда, не то простое любопытство заставило его поднять на нее глаза.
Улыбаясь не только ярким и сочным ртом, но и всей кокетливой своей повадкой, Сашенька легко и бесшумно шла к столу с подносом в руках. Теперь она, как обычно, была вся в тугом крахмале. Сияющая его белизна плотно облегала тесным фартучком ее небольшую, тоже тугую грудь, узкими рукавчиками отложных манжеток - руки, высоким, до самых розовых мочек ушей, воротничком - стройную шею и увенчивала темные волосы наколкой, похожей на маленькую корону. Уже невозможно было думать, что полчаса назад эта же женщина, ахнув и запричитав, обняла его так просто и душевно. Что же это было?.. Или все в этом доме - только игра? С ревнивой пристальностью Юрий следил за каждым ее движением.
Не глядя на него, Сашенька сняла с подноса черную пузатую бутылку с яркой этикеткой, на которой между двумя рядами уходящих вдаль бочек летела ласточка, и, ставя на стол две узенькие рюмки и хрустальную вазочку, где, поблескивая крупной солью, лежали жареные фисташки, певуче сказала:
- Николай Петрович, вы бы приказали Козлову ласточки вашей запасти, а то, говорят, скоро торговлю прикроют...
И тут только Юрию пришло в голову, что и в самом деле среди того множества бутылок, которые он перетаскал, не было ни одной с такой вот этикеткой. Чувство острой обиды за брата снова вспыхнуло в нем, конечно же, просто свинство - составлять целый список и забыть о том, что Николай любит именно вот этот пузатенький Мартель.
- А вы не огорчайтесь, Сашенька, - ответил лейтенант, тщательно срезая верхушку яйца. - На всю войну все равно не напасешься. А что, эта последняя?
- Одна еще есть, я уж припрятала...
- Вот и спасибо, пусть постоит до случая... Идите, Сашенька, больше ничего не надо.
И опять Юрий невольно взглянул на нее. На этот раз она метнула в него быстрый тот взгляд, и все в нем затомилось. Что за черт, где она настоящая? Сейчас - опять горняшка, а тогда?.. На мгновение вокруг губ снова легло жаркое кольцо и тут же исчезло. Крахмально-снежная фигурка легко и бесшумно скрылась в дверях, плотно прикрыв их за собой. Какое-то наваждение...
Он встряхнул головой, беря себя в руки.
- Так все-таки, - снова начал он, - ты в письме намекал на что-то серьезное, я из-за этого и приехал. Что это у тебя за прожект? Ты можешь сказать?
- А почему бы нет, я тебя для того и высвистывал, - охотно согласился Николай, вскрывая другое яйцо. - Как-никак нас с тобой, Ливитиных, на земле всего двое, думал, не успеем попрощаться. Дело, видишь ли, весьма простое и не очень новое, пороха я тут никакого не выдумал, но перед братом все же погордиться можно...
И, продолжая со вкусом завтракать, он лаконично, но обстоятельно и вполне ясно изложил свой план заграждения выхода из Кильской бухты.
Перестав есть, Юрий остановившимися глазами смотрел на брата. Все, о чем тот говорил сухо, коротко, военно, - в его воображении вставало поразительной, дух захватывающей картиной.
...Первые часы войны. Немецкая эскадра выходит из Киля в Балтийское море для немедленного внезапного удара. Идут линейные корабли, крейсера, миноносцы, может быть, даже и линейные крейсера флота открытого моря, все эти, так хорошо знакомые по Джейну и Ташенбуху*, по военно-морским играм в корпусе "Мольтке", "Дейчланд", "Кайзер Вильгельм дер гроссе", "Лютцов", "Кёльн", "Страсбург" - все брошено на ост, в Финский залив, на Кронштадт, на Петербург, первый, пугающий, терроризирующий удар, морской Седан... Немецкая чванная мощь - эскадра идет, как на парад, с музыкой, черт бы их драл! Они же знают, что русский флот не успел еще отмобилизоваться, что это будет не бой, а игра дюжины котов с одной мышью.
______________
* Справочники военных флотов - английский "jane" и германский "Taschenbuch des Kriegsfloten".
Идут в ночи немецкие корабли, идут без охраны, без тральщиков - ведь они у себя, в своей собственной Кильской бухте, а война едва началась, чего же опасаться?.. И вдруг - взрыв! Кренится "Мольтке"... Ну ладно, пусть не "Мольтке", пусть какой-нибудь крейсеришко вроде "Аугсбурга", пусть даже паршивый номерной миноносец!.. Но он взрывается в своих водах, на своем фарватере, ведущем к верной, легкой, по-немецки рассчитанной победе!.. Еще взрыв... Еще... Русские подлодки? Мины? Когда успели?.. Эскадра поворачивает в Киль, тральщики заводят тралы, первый, самый страшный выход в море сорван...
Он с обожанием смотрел на брата, глаза его горели, его почти трясло. Такой удар в первые часы войны - и сделает его он, Николай?..
- Ну, знаешь, Кольча, - вскрикнул он наконец, - это же... это же... Это же черт знает что.
Он сорвался с места и возбужденно зашагал по столовой.
- Если удастся - ведь это сразу всю войну перевернет. Они там думают мы телята, стоим и ждем ножа, а тут... Нет, до чего ж здорово. И как просто! Слушай, - вдруг кинулся он к Николаю, - возьми меня с собой... Я все равно собирался на миноносец, но лучше уж сюда, с тобой... Возьми, ну, Кольча, ну, Никольчик! - взмолился он в самозабвенном восторге. - Ты погляди, как здорово выйдет: ведь кто-нибудь, кроме тебя, должен на лесовозе говорить по-английски, на случай досмотра? А я худо-хорошо, но болтаю, для немцев вполне сойду... Да и на баркасе если уходить - я же под парусами управляюсь неплохо, приз есть... Ну возьми, Кольчик, милый! - уж совсем по-мальчишески запросился он.
Лейтенант смотрел на него с улыбкой и, переждав этот взрыв, сказал поучительным тоном:
- Сколько тебе раз повторять: хочешь кого-нибудь убедить - никогда не жестикулируй и старайся воздействовать логикой, а не чувствами. Сядь и успокойся.
Юрий вспыхнул.
- Я не понимаю, неужели надо ломать комедию и в такие минуты?
Лейтенант потянулся к пузатой бутылке.
- А в какие это минуты, позвольте вас спросить?
- Ну вот в такие... Когда ты мне все рассказал...
- А что, собственно, все?
- Как - что!.. Ведь это же подвиг! Дерзкий и великолепный!
- Ошибаешься, Юрочка, - сказал Николай, внимательно вытаскивая пробку. - Никакой это не подвиг. Это фантастический рассказ из "Мира приключений" или роскошная драма в тысячу двести метров, вся в красках, - что хочешь.
Он наконец справился с пробкой и закончил нарочито безразличным тоном:
- Ничего этого не будет.
