Договор в Сан-Стефано, прервавший восточную войну, не просто отрицательно, но с ненавистью был встречен официальным Лондоном. Английских политиков не устраивало то, что этот договор давал свободу славянским народам Балкан, восстанавливал престиж России, серьезно подорванный Крымской войной. Все это ослабляло султанскую Турцию — средневековую монархию, паразитировавшую на порабощенных народах, которую последовательно поддерживало правительство Дизраэли.
Желая, но в силу обстоятельств не сумев вступить в войну на стороне Турции, английское правительство активно добивалось теперь пересмотра Сан-Стефанского договора в угодном для Англии направлении. Действия Дизраэли и его министров обставлялись ими как альтруистические усилия, имеющие единственную цель — защитить бедную Турцию от свирепого русского медведя. В действительности же Англия стремилась уменьшить, и существенно, завоевания славянских народов, приобретенных благодаря победе России, а также лишить Россию плодов ее победы.
Кроме того, в обстановке дипломатической борьбы, развернувшейся в Европе по окончании русско-турецкой войны, британское правительство намеревалось урвать у Турции некоторые важные в стратегическом отношении территории в Восточном Средиземноморье. Прикрыть эту очевидную агрессию и совместить ее с показной ролью защитника территориальной «неприкосновенности Турции» было нелегко. Но английские деятели придумали формулу: Англия не захватывает, скажем, важный турецкий остров, а получает его взамен обещания защищать Турцию.
Проделать операцию пересмотра Сан-Стефанского договора предполагалось таким образом, чтобы она оказалась унизительной для России и чтобы ее международный престиж претерпел существенный урон. Для достижения этих целей правительство Дизраэли осуществило мероприятия как военные, так и дипломатические.
Правящие круги Англии использовали все имеющиеся в их распоряжении средства воздействия на умы людей во враждебном России духе. Нагнетание русофобии создало обстановку нарастающей военной истерии. Война между Англией и Россией могла вспыхнуть в любой момент. Андре Моруа писал: «Происходит заседание кабинета министров. Первый министр желает подготовить войну. „Если мы будем тверды и стойки, то добьемся мира и продиктуем тогда наши условия Европе“, — говорит он. Заявление Дизраэли вызывает два недоуменных вопроса. Во-первых, как понимать слова „добьемся мира“? Ведь война между Россией и Турцией уже прекратилась, и мирный договор между ними подписан 3 марта 1878 года. Никакой другой войны нет, если не принимать за войну готовность Дизраэли развязать военные действия. Во-вторых, что означают слова „продиктуем тогда наши условия Европе“? Они вскрывают истинное отношение Англии к Европе и роль, которую она была намерена играть в решении европейских дел».
Дизраэли все это говорил всерьез. Об этом свидетельствуют принятые им в срочном порядке военные меры: производится призыв запасных, вотируются ассигнования на военные нужды, адмиралу Хорнби отдается приказ идти в Мраморное море с эскадрой броненосцев и стать у Принцевых островов, на виду у Константинополя. Из Индии вызываются армейские части, чтобы занять турецкий остров Кипр и залив и порт Искендерун на юго-восточном берегу Турции.
Лорд Дерби, считая, что эти меры провоцируют войну с Россией, не желал нести ответственность за такую политику и ушел в отставку. Его преемником на посту министра иностранных дел стал лорд Солсбери. Это был окончательный разрыв между Дизраэли и Дерби, который порвал и с партией, возглавляемой Дизраэли.
Интересно, что все эти военные акции осуществлялись без соблюдения необходимых мер секретности, на глазах у широкой публики. Делалось это умышленно: чтобы подогреть военную истерию и запугать русских. На этом фоне разворачивалось дипломатическое наступление Англии на Сан-Стефанский мир.
Деятельности Англии на дипломатическом направлении благоприятствовал ряд объективных факторов. Все ведущие европейские державы были недовольны усилением России в результате Восточной войны. При таких условиях для России была бы весьма опасна война с Англией. Царское правительство искренне стремилось избежать этой войны, и в Лондоне об этом хорошо знали. Готовность России к компромиссу облегчала решение задачи, которую поставила перед собой английская дипломатия. Элемент компромисса был заложен уже в Сан-Стефанском мире. Весьма чувствительный для Англии вопрос о проливах — «ключ к Индии» — в мирном договоре не фигурировал, т. е. Россия демонстрировала свою готовность не претендовать на проливы и Константинополь. Но этого оказалось недостаточно, чтобы Сан-Стефанский мир стал приемлемым для Англии.
Готовность правительства России решить дело миром проявилась и в том, что еще в январе, до подписания договора с Турцией, оно признало (и сообщило об этом Лондону) право ведущих европейских держав на то, чтобы с ними консультировались по вопросам, представляющим общий европейский интерес. Но этого Англии и Австро-Венгрии было недостаточно. Тогда в марте в принципе договорились о созыве в недалеком будущем международного конгресса, который рассмотрит условия русско-турецкого мира. После этого английское правительство начало лихорадочно работать над тем, чтобы заранее заключить с рядом стран сепаратные соглашения, предопределяющие решения будущего конгресса в выгодном для Англии плане.
Шантаж с демонстративной подготовкой к войне побудил российское правительство официально запросить английское правительство: чего вы хотите, чего добиваетесь? Шувалов поставил эти вопросы перед Солсбери, что и положило начало переговорам между Россией и Англией, приведшим к заключению 30 мая 1878 г. англо-русского соглашения. При этом четко выявилось, что английское правительство недовольно главным образом двумя положениями Сан-Стефанского договора: во-первых, тем, что Болгария создавалась на обширной территории от Дуная до Эгейского моря и от Черного моря до Охридского озера, и, во-вторых, тем, что к России в Закавказье отходили слишком значительные по размеру (так считали в Лондоне) территории. По англо-русскому соглашению Россия пошла на важные уступки по обеим позициям. Казалось бы, Англия должна быть удовлетворена. Но нет, нажим на Россию, на этот раз коллективный, продолжался уже на конгрессе.
6 июня Англия и Австрия подписали соглашение о совместных действиях на конгрессе против России. Бисмарк, канцлер Германской империи, некоторое время делавший вид, будто он заинтересован в сотрудничестве с Россией, теперь переметнулся на сторону Англии. Неожиданно он выступил с двухчасовой речью на заседании рейхстага, в которой занял определенно антирусскую позицию. Он готов был действовать в роли «честного маклера», чтобы добиваться от России удовлетворения английских требований. Именно такое поведение Бисмарка побудило Дизраэли согласиться с тем, чтобы конгресс был созван в Берлине.
