Во время следствия сотрудники Генпрокуратуры уточнили, чего именно они хотят. Следовало признать вину и сказать, что во время работы в ЮКОСе Переверзин контактировал и получал различного рода указания от троих – Брудно, Лебедева и Ходорковского. В этом случае можно рассчитывать на условный срок. Однако Переверзин никакой вины за собой не чувствовал и считал, что признаваться было не в чем. Тем более что Брудно в ЮКОСЕ он видел всего один раз, а с Ходорковским и Лебедевым вообще не общался.
Из-за постоянного давления Владимир Переверзин 23 августа 2005 года при предъявлении обвинения в окончательной редакции согласился признать вину частично, при этом пояснив, что признает себя виновным только в том, что был формальным директором кипрских компаний «Пронет», «Рутенхолд» и формально подписывал контракты на приобретение нефти и нефтепродуктов. Но при этом указанные действия считал законными и о противоправном их характере даже не подозревал.
Вероятно, такой результат следствие сразу же записало себе в актив, поскольку затем в обвинительном заключении появилась запись, что помимо наличия на иждивении малолетнего ребенка к обстоятельствам, которые могут быть признаны судом смягчающими наказание Переверзину, следует отнести еще и активное способствование раскрытию преступления. Правда, этот ориентир для определения гуманного наказания «добрая» судья Ярлыкова проигнорировала, предпочтя указать как основание своего снисхождения наличие хронического гастрита и простатита, определив в итоге Переверзину «всего» 11 лет лишения свободы в колонии строгого режима – срок, который дают не каждому убийце…
Упоминая судью в одном из своих интервью, Переверзин позже поделился уверенностью в том, что Ярлыкова прекрасно понимала, что судит невиновных людей: «В течение всего процесса было ясно, что все настолько сфабриковано и сфальсифицировано, что я не сомневаюсь, она просто заранее уже знала, что выносит незаконное решение».
Зачем же и кому понадобилась такая жертва и есть ли хоть капля вины в его действиях? Обращает на себя внимание, что в уголовном деле находилась переписка Владимира Переверзина на английском языке с финансовым директором компании «ЮКОС» Мишелем Субленом, который брал его на работу и обсуждал ее детали. Из данной переписки следовало, что Переверзин – обычный административный работник компании, выполняющий свои должностные обязанности. Однако, как затем выяснилось, это не помешало следствию включить в обвинительное заключение Лебедева ложное утверждение, что именно он взял Переверзина на работу в ЮКОС. Об этом сам Переверзин с большим удивлением узнал во время допроса в Хамовническом суде в августе 2010 года, о чем и сказал, назвав это «наглым враньем». По мнению Переверзина, именно для таких фальсификаций от него так настойчиво требовали признания вины и факта знакомства с Лебедевым. Очевидно, все это делалось для придания видимости правомерности незаконных действий сотрудников прокуратуры.
После вынесения Басманным судом Москвы обвинительного приговора кассационные жалобы на него направили не только осужденные, но также еще и Ходорковский с Лебедевым, чьи интересы были со всей очевидностью затронуты этим судебным актом. Ходорковский, например, писал, что поскольку на предварительном следствии по делу Малаховского и Переверзина он как «руководитель организованной преступной группы» не был даже допрошен, то такое недоброкачественное судопроизводство не может быть признано всесторонним и объективным, а следовательно, и приговор, основанный на материалах необъективного следствия, не может быть законным.
Но поскольку в связи с предусмотренным в УПК порядком кассационные жалобы подаются через суд, действия которого подлежат проверке, судья Елена Ярлыкова просто не допустила того, чтобы доводы «главарей орг-группы» в защиту невинно пострадавших дошли до Мосгорсуда.
Тогда Платон Лебедев написал заявление непосредственно в горсуд. В нем он просил предоставить ему возможность дать свидетельские показания при кассационном разбирательстве жалоб защиты Малаховского и Переверзина на приговор Басманного районного суда г. Москвы посредством личного участия или видеоконференции. Один из его вполне весомых аргументов выглядел так: «Совершенно очевидно, что в тексте приговора содержатся формулировки, фактически предрешающие вопрос о моей виновности по уголовному делу № 18/432766-07. И это несмотря на то, что при судебном разбирательстве в Басманном суде г. Москвы я по данному делу ни разу не допрашивался, хотя защита подсудимых такие ходатайства суду заявляла!»
Но Московскому городскому суду это было неинтересно, и его стены показаний ни Лебедева, ни Ходорковского в тот раз так и не услышали…
Как уже стало понятным из вышесказанного, защита Михаила Ходорковского и Платона Лебедева поставила перед Хамовническим судом вопрос об этапировании Владимира Переверзина из колонии для дачи показаний на процессе. Оснований для этого было предостаточно – он, согласно версии стороны обвинения, являлся активным членом организованной группы и якобы был задействован в осуществлении коварных замыслов руководителей ЮКОСа.
Действительно, Переверзин затем был доставлен в Москву и выступил на суде. А перед этим его в колонии посетили два человека в штатском, уже знавшие, что Переверзин дал согласие выступить свидетелем защиты, и советовали не делать этого. Напротив, они рекомендовали признать вину, предупредив, что иначе по УДО (условно-досрочное освобождение из колонии) его никто не отпустит.
Однако, проявив очевидное мужество, Владимир Переверзин на сделку с совестью не пошел и предстал перед участниками судебного разбирательства жарким днем 31 августа 2010 года. Слушая его выступление, а чуть ранее показания его же товарища по несчастью Владимира Малаховского, я постоянно ловил себя на мысли о том, как легко дается нашим правоохранителям наклеивание криминальных ярлыков на самую обычную предпринимательскую деятельность при очевидном попустительстве судов. С помощью предоставляемых ему защитой для обозрения материалов из уголовного дела Переверзин очень убедительно и в деталях рассказывал присутствующим, что, приняв поручение от сотрудников ЮКОСа, он на Кипре занялся получением необходимых регистрационных документов, истребованием разрешений на открытие офисов и их подысканием, арендой помещений, наймом персонала, поставкой на налоговый учет, налаживанием документооборота, приглашением аудиторов. Когда же фирмы заработали, они стали официально покупать нефть у компании «ЮКОС», производить расчеты, заключать контракты. Он отлично знал, и это не скрывалось, что компании «Пронет» и «Рутенхолд» – часть ЮКОСа, поскольку существовал консолидированный баланс и все результаты деятельности кипрских компаний там находили отражение.
