слышу – огорчения, заботы, ссоры, – кажется такой суетой, которая не стоит внимания.
– Постойте, дорогой, – сказал я. – Ну а как же нужда-то, когда есть нечего, как же тогда быть? Или болезнь?.. Какая же может быть тут радость?
– Да, да, да… – ответил он задумчиво, – это всё верно вы говорите. Да, верно – ничего не скажешь. Мятежный мир… В нем всё по-другому. Как из него душой выйти?.. Вот церковка эта помогает. А как – не поймешь. Зайдемте ко мне, если охота, – я вам покажу, какие я цветочки вывел.
Когда я пришел в заросший сад, то увидел деревянный дом, крашеный и полинялый. Окна были большие, как в барских усадьбах. Покосившееся крыльцо и около небольшого этого странного дома – темный пруд, кругом заросший плакучими ивами, которые густо опустили ветки в самую воду.
Весь дом состоял из одной комнаты. У одной из стен была печь с лежанкой. У окна, на скамейке, стояли горшки с цветами. Они были пышны и прекрасны.
– Верно, хороши цветы, – сказал я. – Это полевые?
– Да, хороши. Я их пересаживал в новую землю… Вот земля, – показал он мне на горшок с землей, – просто земля, а какую радость, красоту дает… И нас, людей, земля дает и в землю превращает. Скажу вам: за долгую жизнь свою мало красоты от людей видал. Всё больше злобу. Теперь-то я беден, не нужен никому. А прежде имел средства. Всегда виноват был. Цвет-то человеческий, в короткой жизни нашей, проходит скоро. Разве для мучительства родит земля человека? Для нужды, злобы, войн, ненависти? Нет, неправда, нет. Не для того. И солнце светит не для того!..
Майор Ушаков остановился у окна, посмотрел на церковь и наклонил голову. Потом, как бы очнувшись, взял графин со стола и предложил мне выпить малинового квасу.
– А ведь скучно вам одному-то жить? – спросил я.
Он вынул из крынки размоченный хлеб и, открыв окно, бросил курам.
– Что вы, нет, хорошо. Тихо. У меня есть и приятели в округе, кой-кто заходит. Зимой больше. Ну и поговорим, кто что. А сколько мне лет? – неожиданно спросил он. – Как вы думаете?
– Лет семьдесят, – ответил я.
– Нет, много больше. Мне под сто лет. В 1812 году отец был убит, что вы!
Я удивился.
– А вы из Москвы?
– Нет. Я живу от вас верст двадцать. В Охотине. Поселился недавно. Построил дом.
– Знаю, – сказал он, – знаю. Полубояринов жил там раньше. Давно то было.
– Приезжайте, – говорю, – ко мне. Я художник.
– Да что вы, – удивился он. – Вот никогда не видал художника. Я ведь, знаете, в Москве был назад лет сорок… нет, больше. Я не люблю городов. Приехал, да и думал, как бы уехать скорей. Всякому зверю своя нора дороже.
– А что это у вас за сабля висит?
– Это за храбрость. Я был четыре раза ранен.
Старик проводил меня версты три по лесу в мою сторону.
И вот, в этот октябрьский светлый осенний день, когда я смотрел на далекую церковь Нечаянной радости, пришел ко мне охотник – приятель мой из Букова, Герасим Дементьевич.
– Герасим, – сказал я, – вон лес обнажился, церковка-то Нечаянной радости и стала видна.
– Как же, – ответил Герасим, – ты там бывал?
– Не только бывал, а со стариком майором Ушаковым познакомился. К нему заходил.
– Да что ты! Он ведь лекарь был. Этой весной помер. И-и-и… какой человек. Его вся округа хоронила. Священники приехали из Ростова. Ведь он наследство получил и всё роздал. Столярничал. А главное – лечил. Ежели кто больной, вот какой больной, – позовут его.
– А он чем лечил?
– Цветочков принесет и настойки, поставит у больного рядом. «Гляди, – говорит, – на цвет радости. Забудь, сними горе, возлюби жизнь и настоечки попей. Будь здоров…» – и уйдет. А больной-то после того выздоравливал. Вот какой был лекарь!
Гонобобель (местн.) – голубика.
«Будем любить» (лат.).
Стилизация под латынь: genium aquaticus – «водяной дух».
Пюргатив (мед., от латинского purgativus – очистительный) – слабительное средство, пурген.
Гениум – натуральные лекарственные средства для улучшения работы мозга.
Хипесница (жарг.) – проститутка, занимающаяся кражей денег у пришедших к ней посетителей.
Стрюцкий (устар., прост.) – подлый, дрянной, презренный.
Кончак – половецкий хан (правил в XIII веке).
Гран-рон (от франц. grand rond) – «большой круг», фигура в общем танце.
Сомье (от франц. sommier) – мягкая, широкая кушетка.
Здесь: spirit – бензин (англ.).
