(С. Чиграков)
Приготовленья займут полчаса — и подставляю ветрам паруса.
Я знаю, что вена — моя эрогенная зона.
Крылья привинчиваю к спине, кто-то маячит в соседском окне.
Я знаю, что вена — моя эрогенная зона.
Через невидимый глазу забор с кем-то о чем-то веду разговор.
Я знаю, что вена — моя эрогенная зона.
Припев
Я уже пел об игле и шприце,
Страшно тоскуя по дикой весне,
Жутко поведал о наслаждениях мозга.
Это — не жизнь, это — ниже ее,
Радостно песни поет воронье,
Хрипло играя на нервах больного ребенка.
Радуга, струны, глаза и стекло,
голос, пространство, поверхность и дно...
Я знаю, что вена — моя эрогенная зона.
Через невидимый глазу забор с кем-то о чем-то веду разговор.
Я знаю, что вена — моя эрогенная зона.
В старинном городе Обломове, на Достоевской стороне
Живет парнишка Костик Страуве лет двадцать восемь вроде как уже
Живет на улице Кидаловой, что в тихом месте у реки,
И каждый вечер — зависалово и беспременно с планом косяки.
Припев
Славься, наш народ, созидающий!
Славься, безымянный торчок, зависающий!
Живет парнишка, наслаждается, другая доля не нужна:
Ведь на работе мастер Гаузнер без плану жить не может ни шиша.
А как пойдешь во поле за город, на волю просится душа:
По леву руку — конопелюшка, по праву руку — анаша.
Но вот горком ударил в колокол, признав наличие торчков,
Явились вдруг мужчинки строгие, арестовали томных пареньков.
И был весь мак под корень вырублен, пропал весь «Беломорканал».
В который раз свое название старинный город оправдал.
Я на лесоповале сотни пил затупил,
И под шепот кандальный по ночам чиферил.
У кормушки не пасся, как последний шакал.
Я пронюхал, где трасса, и однажды бежал.
Припев
Кругом — тайга, а бурые медведи
Осатанели — стало быть, весна.
Лишь черный ворон надо мною бредит —
Глоток свободы как стакан вина...
Все болота да чащи, да морошка кругом...
А по жизни все чаще за обломом — облом.
Мною жизнь поиграла, да закинула вдаль.
Не тюрьма обломала — обломала печаль.
Мне назад ходу нету... Ай, да вроде не так!
Слышу сзади по следу лай служебных собак.
Рад вас видеть, начальник! Жаль, что встреча не в масть...
Вот и к хате подчалил:
Кто тут временный? Слазь!
Я порвал все письма, я порвал с прошлым,
Я сменил свой адрес, я пришел к тебе,
Я сменил гитару, я сменил струны,
Я сменил тональность,
я сменил телефонный номер.
О, моя перестройка, мама! О, моя новая жизнь!
У боли и страха есть сильная память,
Я стараюсь ее заглушить в себе,
Я хочу быть честным, я хочу быть умным,
Я хочу быть мужчиной, но не только в мечтах и снах.
О, моя перестройка, мама! О, моя новая жизнь!
Мне не нужны голодовки с разрешенья обкома,
Познакомьте меня со своим депутатом,
Покажите мне честного официанта,
Ни к чему демонстрации, где все бредут по линейке.
О, моя перестройка, мама! О, моя новая жизнь!
Я сменил все струны, я сменил гитару,
Я сменил тональность, я пришел к тебе
Расскажи мне сказку передо сном, на ночь,
Разбуди меня поцелуем в глаза и губы.
О, моя перестройка, мама! О, моя новая жизнь!
Где ты нашла меня грязным — туда и положь,
Ты думала, я буду чистым — оказалось, что ложь,
Ты думала, я буду честным — оказалось, что дрянь,
Но это все опять же только по твоим понятиям.
Ты показала мне язык, да поставила мне рог,
А я постригся и побег
прочь от этой сказки,
Она — единственная в мире, где отсутствует намек,
А ты умело маскируешься, меняя маски.
I don’t wanna live in Sovdep
I don’t wanna live...
Ты не звони по телефону, не ищи со мной встреч,
Ты до сих пор сама не знаешь, где твой щит, а где меч,
Где ты нашла меня бродягой — вот там и оставь,
Мне лучше знать, как пахнет жизнью и где сон, а где явь.
Так что выключи свет, уткнись в свой «Ласковый май»,
Займись спасением души — еще не поздно в рай,
Где ты нашла меня таким — не прикасайся ко мне,
Ты для меня не существуешь, ты — никто, ты — нигде.
I don’t wanna live in Sovdep
I don’t wanna live...
Вышел на улицу — флаги на домах,
в воздухе — песни и мат почем зря,
пьяное быдло вышло встречать
очередную годовщину Октября.
Менты стоят стеной, ревут оркестры,
С трибуны лает бодренькая речь.
Все по команде строятся в шеренги
И по команде начинают петь:
Ох, мать твою растак! Каждый третий — враг,
А
