Письма еще шли, и будущая встреча мамы с отчимом не казалась такой уж немыслимой. «Что касается встречи с тобой, то я не остановился бы перед тем, чтобы два раза пройти через Долину смерти или „чертов мост“ (есть у нас такое место, где сильно пахнет могилой), да не пускают. Этой ночью отрезанные „гансы“ пытались пробиться, но были наказаны. Скоро их всех отправят к предкам — псам-рыцарям!»
Об истинном положении дел в 5-м овдб, видимо, не догадывались: немцы вовсе не пробивались из окружения, а, наступая с севера и юга на «горлышко», отрезали 2-ю ударную…
В письме от 18 мая Наум сообщает: «Заканчиваем выполнение правительственного задания». По времени это совпадает с завершением строительства узкоколейки, по которой удалось вывезти из «мешка» часть раненых. Последнее письмо от 23 мая, мы получили в июне. Как всегда, оно было оптимистичным. «Все мы здесь, да и вы у себя, наверное, очень обрадовались успехам нашего оружия на Харьковском направлении. Чем бить — у нас теперь есть, а желание драться — огромное. Всегда помню твой наказ и, по возможности, берегу себя, но краснеть тебе за меня не придется. Я не трус, и никто из нас этого сказать не может».
Больше писем не было. С июля маме перестали выплачивать деньги по аттестату. На все запросы о судьбе отчима в военкомате отвечали одно и то же: «В списках убитых, умерших от ран и пропавших без вести не значится».
Прошло долгих два года, и мы вернулись в освобожденный от блокады Ленинград. Дома было пусто и тихо: кто умер от голода, кто еще воевал. В нашем Ленинском военкомате о судьбе Наума также ничего не знали. Однажды маме даже сказали: «Прекратите сюда ходить! Не значится — значит, в плену, а предателей мы не ищем!»
Мама хорошо помнила слова Наума, сказанные им на прощание: «Куда бы я ни делся, знай, что в плену меня быть не может…» Он ведь понимал, что еврею в гитлеровском плену делать нечего.
После войны мы много раз посылали запросы в Министерство обороны, в отдел кадров и архивы и получали однотипные невразумительные ответы: не числится, не состоит.
В 1985 г. письмо из ЦАМО оказалось более пространным: «Полевая почта № 1550 относится к штабу 2-й ударной армии». Первая мысль была обжигающе горькой: «Боже мой, в той самой, власовской…» Ведь четыре десятилетия после войны наименование этой армии постоянно связывалось с именем генерала А. А. Власова, сформировавшего в плену РОА, воевавшую на стороне Германии. И хотя это случилось два года спустя после гибели 2-й ударной первого формирования, Главному Политуправлению Красной Армии показалось удобным списать неудачу Любанской операции на изменившего генерала. Ведь эта операция (немцы называли ее Волховским сражением) длилась более полугода и стоила нам 150 тысяч солдатских жизней, но главные виновники трагедии сидели столь высоко, что никто не решался их назвать.
Поездки в Мясной Бор, встречи с ветеранами позволили представить положение, в котором оказались окруженцы. Голод, до предела сжатое кольцо, тысячи невывезенных раненых и отчаянный прорыв к своим 24 июня 42-го года. Вырваться из адского котла удалось немногим. Из 5-го овдб — никому.
В Центральном архиве Министерства обороны удалось узнать, что сформирован батальон был 29 декабря 1941 г., придан штабу 4-й армии, с февраля — 2-й ударной. На 01.01.42 г. в батальоне состоял 621 человек, имелось 44 лошади, 4 грузовика, 1 трактор и 5 винтовок. Командовал батальоном кадровый военный, майор Михаил Алексеевич Шелепин. Его, а также начальника автодорожного отдела 2-й УА H. Н. Шешминцева близко знал полковник В. А. Кременицкий, рассказавший о совместной службе в железнодорожных войсках на Дальнем Востоке.
К июню 42-го 5-й овдб насчитывал 342 человека и 23 июня был придан для осуществления прорыва 46-й стрелковой дивизии. После 25 июня и дорожный батальон, и 46-я дивизия перестали существовать. Из 5-го овдб не вышел никто, из АДО — один майор Шешминцев, погибший в 1943 г. Судьбы комбата Шелепина и командиров рот неизвестны.
Заново сформированный в августе 1942 г. 5-й отдельный дорожно-строительный батальон не имел в своем составе ни одного человека из 5-го овдб, разделившего трагическую судьбу солдат 2-й ударной. Остались лишь скупые строчки в архиве да память в осиротевших семьях, пожелтевшие письма и выцветшие фотокарточки…
И. А. Иванова,
дочь воентехника 1 ранга
командира 4-й роты 5-го овдб Н. С. Файнштейна
После событий, описанных в этой книге, минуло более шести десятилетий. Но все так же съезжаются в Долину смерти поисковики и выносят каждую весну сотни останков солдат, насмерть стоявших здесь в 42-м.
На месте чахлого послевоенного леса выросло в Мясном Бору неоглядное кладбище с белой часовней и десятками братских могил, где нашли упокоение более 70 тысяч человек. Лежат здесь восемнадцатилетние новобранцы из всех уголков России, и кадровые командиры Красной Армии, и жители 45 деревень, освобожденных 2-й ударной.
Никто из них не знал заранее своей участи. В частях, оторвавшихся от места прорыва на 60–70 км, в Дубовике и Красной Горке, Радофинникове и Коровьем Ручье, Ольховке и Вдицко долго не сознавали безвыходности своего положения. С вековечным русским терпением они просто воевали в тяжелейших условиях, выпавших на их долю. Голодали и замерзали, прокладывали в болотах лежни и гати, стреляли по врагу считаными патронами и верили, несмотря ни на что, в Победу.
Немногие из участников Волховской битвы дожили до 9 мая 1945 г. Еще меньше — до наших дней, когда смогли рассказать обо всем, что видели и пережили. Каждый из 200 дней, проведенных под Мясным Бором, был подвигом. Комдив 327-й сд И. М. Антюфеев считал его равным подвигу героев Брестской крепости. И те и другие были скрыты от нас полувековой завесой молчания.
Авторы книги смогут считать выполненным свой долг перед павшими, если им удалось отразить обстановку боев на Волхове в первой половине 1942 г., стереть тень клеветы с героев и мучеников 2-й ударной армии первого формирования и оставить след в отечественной военной истории: война 1941–1945 гг. не оказалась, к сожалению, для нашего народа последней, но еще не все ее уроки учтены и изучены.
И. Иванова
А — армия
ак — армейский корпус
ап — артиллерийский полк
БМП — батальонный медицинский пункт
БОП — бригадный обменный пункт
ВС — Вооруженные Силы (СССР)
ВФ — Волховский фронт
гап — гаубичный артиллерийский полк
ГШ — Генеральный штаб
дзот — деревоземляная огневая точка
