Ознакомительная версия.
Их ежедневный рацион стал еще скуднее:
«Итак, какое-то время мы питались горячими бисквитами, яйцами и помидорами; какое-то время – яйцами и помидорами. Теперь у нас закончились бензин и кофе. Поэтому нет горячего питья, хлеба или крекеров. Прибытие заказа, отправленного во вторник, задерживается из-за ветра. Уилл – „самый оголодавший“».
Тем не менее Кэтрин понимала, что братья переживали восхитительное время, особенно благодаря работе, но также и в значительной степени благодаря «китти хокерам», чье неизменное дружелюбие и желание помочь, чьи истории и взгляды на жизнь, чьи мнения и впечатления меняли все к лучшему.
Уилбур и Орвилл впервые в жизни услышали многие новые слова и узнали, что спокойную воду можно назвать тишью.
Юный Томми Тэйт, 16-летний племянник Билла Тэйта, однажды сообщил Орвиллу, что самым богатым жителем Китти Хок является «Док» Когсвелл, «аптекарь». Орвилл поинтересовался, какими деньгами располагает Док. «Ну а что, его брат должен ему 15 тысяч долларов», – сказал Томми, как-будто это было ответом на вопрос.
Билл Тэйт питал все больший интерес к тому, чем занимались приезжие из Огайо, и все сильнее желал быть им полезен. Понимая, что ему все-таки нужно обеспечивать семью, два-три часа в день он проводил на работе, но все остальное время посвящал братьям.
Прочие жители Китти Хок тоже стали склоняться к тому, что братья не просто эксцентричные чудаки. Жизнь на Внешних отмелях была тяжелой. Чтобы свести концы с концами, нужно было бороться. Теми, кто много и тяжело работал, восхищались. По словам Джона Т. Дэниелса, братья Райт были «одними из самых работящих ребят», которые ему попадались в жизни, «и когда они работали – то они работали… Они вкладывали сердце и душу в то, что делали».
К середине октября у них почти не осталось времени. Уилбур отсутствовал в Дейтоне уже почти полтора месяца, а от Кэтрин пришла новость о том, что ей пришлось уволить молодого человека, которого Орвилл оставил отвечать за велосипедную мастерскую, пока их не будет. Однако братьям еще нужно было провести несколько длительных пилотируемых полетов.
С помощью Билла Тэйта они оттащили планер за 6,5 километра к Килл-Девил-Хиллз – гряде из трех песчаных дюн, которые Тэйт в своем письме от 18 августа справедливо описал как «лишенные растительности». Три холма, которые назывались Биг Хилл (Большой холм), Литтл Хилл (Маленький холм) и Уэст Хилл (Западный холм), имели высоту около 30,5, 9,1 и 18,2 метра соответственно. Но при этом и высота, и форма постоянно менялись под действием ветра.
С вершины Большого холма во все стороны открывался величественный вид. В километре с лишним на востоке, за пляжем, простирались зелено-голубые воды Атлантики; на севере тянулась цепь огромных песчаных холмов; южнее находился длинный пресноводный пруд и мрачный лес, на западе же был «вид видов» – на остров и пролив Роанок.
Погода выдалась ясной, дул подходящий ветер. Было 19 октября. После почти четырех лет усиленного изучения предмета и работы, проделанной братьями, настал главный день всей их жизни.
Уилбур совершал один пилотируемый полет за другим. Сколько их было всего – неизвестно, потому что никто не вел счет. Однако он зафиксировал полеты на расстояние от 91 до 122 метров и скорость приземления около 48 километров в час.
Летал только Уилбур. Однако теперь, вместо обычного первого лица единственного числа, которое всегда использовал, описывая, как продвигаются дела, он перешел на первое лицо множественного числа, как, например, в длинном отчете, который спустя какое-то время отправил Октаву Шанюту: «Хотя с виду полеты казались опасным занятием, мы сочли их совершенно безопасными и удобными, за исключением разве что летающего в воздухе песка».
В первые дни своего пребывания в Китти Хок Уилбур закончил одно из писем отцу словами о том, что не будет сильно разочарован, если не сможет здесь чего-либо добиться. Он рассматривал поездку как «приятное путешествие». И оно было таковым для обоих братьев – они находились вдали от дома в обстановке, совершенно отличающейся от того, к чему они привыкли, и занимались тем, что было для них важнее всего. Они надеялись многому научиться и сделали это, научившись большему, чем ожидали. Они чувствовали, что нашли свой путь.
Уилбур подвел итоги поездки с обычной для него сдержанностью, сказав, что «жесткая логика опыта не разрушила их излюбленные теории, а их мозги остались на месте». Он ни словом не упомянул о том, что впервые испытал захватывающее ощущение полета.
Они упаковали то, что хотели забрать домой. Планер, который сделал больше того, что предполагалось, остался в Китти Хок, и Биллу Тэйту было разрешено использовать его, как он сочтет нужным. Из неповрежденных кусков сатина, который натягивали на крылья, Эдди Тэйт сошьет платья для своих двух дочерей.
III.Следующие восемь месяцев братьев занимала работа в велосипедной мастерской и привычные домашние заботы, но все свободное время они посвящали подготовке к возвращению в Китти Хок.
Братья думали о конструкции нового планера, о проблемах, которые предстояло решить. В новом письме Октаву Шанюту Уилбур писал, что новый планер будет в целом таким же, как и предыдущая модель, но больше и «с улучшенной конструкцией в деталях». Он не указал, в чем точно могут заключаться усовершенствования, так же как и не сообщил, что это будет самый большой планер из когда-либо построенных до сих пор. Еще одно различие «в деталях» представляло собой увеличение кривизны крыла, основанное на расчетах Отто Лилиенталя.
Когда Шанют написал Уилбуру, что в скором времени планирует проехать через Дейтон и хотел бы задержаться в городе на некоторое время, тот ответил, что они с Орвиллом с радостью ожидают его визита, но предупредил, что велосипедный бизнес, особенно весной, занимает от 12 до 14 часов их времени ежедневно. Однако они «совершенно свободны» по воскресеньям.
Принять у себя такого человека, как Октав Шанют, было огромной честью. Он считался не только одним из крупнейших в мире авторитетов в области авиации, особенно в том, что касается планеров, но имел международную репутацию инженера, строителя железных дорог и мостов, включая мост в Канзас-Сити – первый через Миссури. Шанют прибыл в дом 7 по Хоторн-стрит 26 июня, в среду, а не в воскресенье, что, кажется, не имело никакого значения. Когда он поднялся на парадное крыльцо и проследовал в дом на ланч, его приветствовали епископ Райт, Уилбур, Орвилл и Кэтрин.
Шанюту было 70 лет. Небольшого роста, кряжистый, энергичный, седоволосый, он носил усы и бородку клинышком. Был обходителен и очень словоохотлив. Кэтрин и юная Кэрри Кэйлер потратили массу сил на приготовление еды, но она почти не привлекла ничьего внимания – настолько гость и хозяева были увлечены разговором.
Тема и содержание дискуссии остались неизвестны, мы знаем только, что Шанют привез братьям подарок – переносной французский анемометр, с помощью которого они могли точно измерять силу ветра. Это был очень важный параметр, который они не могли измерять до сих пор. Затем, через несколько дней после отъезда из Дейтона, Шанют прислал письмо с предложением о том, чтобы два человека, с которыми он работал, присоединились к братьям, когда они летом отправятся в Китти Хок. Не факт, что братья разделяли представления Шанюта о том, что прогресс в науке происходит тогда, когда все работают вместе и открыто, но из вежливости они приняли предложение мэтра.
К середине июня они уже достаточно продвинулись со своим новым аппаратом, чтобы запланировать отъезд на начало июля. К тому же теперь они знали, что в их отсутствие велосипедная мастерская будет в надежных руках.
Чарльз (Чарли) Тэйлор родился на ферме в Иллинойсе и приехал в Дейтон в 1896 году. Ему было 20 лет, и он искал место механика. Сначала он работал на заводе, выпускавшем сельскохозяйственное оборудование, но вскоре открыл собственную токарную мастерскую и время от времени выручал Райтов, изготавливая ножные тормоза и другие детали для их велосипедов. В отличие от братьев-холостяков, Чарли был женат и имел двоих детей. Кроме того, он курил сигары, почти прикуривая одну от другой. Но работал так же много и тяжело, как и они. Другого такого мастера едва ли можно было найти.
Однажды июньским вечером он остановился у веломастерской, чтобы, как он сказал, «покурить». И тут его спросили, не хочет ли он работать здесь на полную ставку. «Они предложили мне 18 долларов в неделю, – вспоминал он позднее. – Это были очень неплохие деньги… Кроме всего прочего, Райты мне нравились… Насколько я мог догадываться, Уилл и Орв наняли меня, чтобы я заботился об их велосипедном бизнесе, а они могли сосредоточиться на своих летных исследованиях и экспериментах… Должно быть, я им подходил, потому что они не нанимали больше никого в течение восьми лет».
Ознакомительная версия.
