Ознакомительная версия.
Уилбуру он сказал, что не будет высаживаться на отмель даже за тысячу долларов, поэтому они простояли на якоре в Норт-Ривер весь остаток ночи.
Не испытывая желания даже пробовать пищу, которая, возможно, была у Перри внизу, Уилбур поел конфитюр, который Кэтрин запаковала ему с собой, и лег на палубе.
Половина следующего дня ушла на то, чтобы привести шхуну в относительный порядок. Лишь в полдень они снялись с якоря и добрались до Китти Хок к девяти вечера. Уилбур снова устроился на ночь на палубе.
На берег он сошел лишь утром следующего дня, 13 сентября, через двое суток после отплытия из Элизабет-сити, и сразу направился домой к Уильяму Тэйту, бывшему почтмейстеру Китти Хок, с которым вел переписку.
В общей сложности в Китти Хок было около полусотни зданий, и почти все они принадлежали рыбакам. Тэйт тоже на три месяца в году, начиная с октября, когда шла рыба, становился рыбаком. Как он сам напишет со временем, «жители Китти Хок в те времена были людьми жесткими и отважными, в основном это были потомки моряков с кораблей, которых штормы и разные неудачи забросили на побережье Северной Каролины». Сам Тэйт был сыном шотландца с корабля, потерпевшего крушение. Жизнь здесь, подчеркивал Тэйт, была «вдвойне уединенной».
В здешних домах почти не было мебели. Голые полы отскребали от грязи белым песком. Большую часть продовольствия женщины выращивали на собственных крошечных огородах, пока мужчины охотились на все, что возможно. Одежду носили самодельную, и почти все обходились двумя или тремя сменами – как говорится, «одну для особых поводов, одну на один день и еще одну – на следующий». Почту привозили трижды в неделю. Дети ходили в школу около трех месяцев в году, и, кажется, никто из них не знал, что такое каникулы.
Как и обещал Тэйт, он и его жена Эдди тепло приняли гостя, и Уилбур, вспоминал хозяин, «начал рассказывать о невзгодах», перенесенных им во время путешествия из Элизабет-сити. «Он был новичком в наших краях, и, конечно, его рассказ был печален. Его яркое описание качки и рассказ о том, как ныли от напряжения мышцы, были очень увлекательны, но, когда он сказал, что ничего не ел целых 48 часов, стало ясно, что это нужно немедленно исправить. Поэтому мы усадили его за плотный завтрак, предложив свежие яйца, ветчину и кофе, и я заверяю вас, что он отдал должное всему этому».
Когда Уилбур спросил, может ли он временно остановиться у них, пока не приедет брат, супруги Тэйт, извинившись, вышли в соседнюю комнату, но не закрыли дверь. Услышав, как Эдди говорит, что не уверена в том, что их дом подходит так хорошо одетому гостю, Уилбур подошел к двери и сказал, что будет рад любому жилью, которое они смогут предоставить.
В длинном письме к отцу Уилбур описал дом Тэйтов как некрашеное двухэтажное деревянное строение с неоштукатуренными стенами, «совсем без ковров, с минимумом мебели, без книг или картин». Для Китти Хок это был уровень выше среднего.
«Несколько человек накопили по 1000 долларов, но они копили всю свою долгую жизнь… Думаю, мало кто из них зарабатывает 200 долларов в год. Они дружелюбны и приветливы, и я думаю, что они редко ссорятся между собой».
Помимо рыболовства местные жители пытались заниматься сельским хозяйством – сажать бобы и кукурузу, но, поскольку почва там была исключительно песчаная, по мнению Уилбура, чудом было, если им удавалось вырастить хоть что-нибудь.
До приезда Орвилла Уилбур занимался устройством лагеря на большом холме невдалеке от дома Тэйтов, на берегу океана. Закончив с этим, он начал подготавливать планеры. Основные усилия были затрачены на уменьшение размаха крыльев с 5,5 до 5,18 метра, потому что он не смог найти еловые рейки и был вынужден обходиться сосновыми на 60 сантиметров короче. В результате материю для изготовления крыльев, превосходный белый французский сатин, пришлось перекраивать и сшивать заново. Для этого Уилбур позаимствовал у миссис Тэйт ножную швейную машинку.
В другом письме епископу Уилбур попытался рассказать, что представляет собой планер, особо отметив, что аппарат не имеет двигателя и зависит только от ветра, что главной целью является решение проблемы обеспечения устойчивости и что он точно знает, на что ориентироваться в постройке планера и чего он хочет добиться в ходе предстоящих испытаний. Все излагалось удивительно точно и выразительно и, как показало время, было блестящим примером предвидения.
«Я почти закончил (собирать) аппарат. У него не будет двигателя, и я не жду, что он будет летать в истинном смысле этого слова. Моя идея заключается в том, чтобы просто поэкспериментировать, решая проблему устойчивости. У меня есть планы, которые, как я надеюсь, позволят мне продвинуться дальше предыдущих экспериментаторов. Ведь если машиной можно будет управлять при любых условиях, проблема двигателя решится быстро. В таком случае отказ двигателя будет означать всего лишь медленное снижение и безопасную посадку, а не катастрофическое падение».
Удержание равновесия – это как раз то, чего требует езда на велосипеде, и в этом он и Орвилл разбирались очень хорошо. Отлично понимая, как заботит отца его безопасность, Уилбур особо отметил, что не собирается подниматься высоко и если вдруг он случайно упадет, то внизу будет только мягкий песок. Он здесь только для того, чтобы учиться, а не искать острых ощущений. «Человек, желающий достаточно долго заниматься определенной проблемой, чтобы по-настоящему научиться чему-либо, не должен прибегать к опасному безрассудному риску. Беспечность и самоуверенность обычно более опасны, чем осознанный и просчитанный риск».
Время показало, что осторожность и тщательная подготовка стали для братьев правилом. Они будут рисковать, когда это необходимо, но никогда не станут сорвиголовами и трюкачами.
Уилбур также заверил отца, что проявляет «всю возможную осторожность» в отношении питьевой воды.
Билл Тэйт будет потом вспоминать, что местные жители с нарастающим любопытством наблюдали за гостем и «чертовым дурацким устройством», которое он сшивал, клеил и связывал.
Между тем после долгих и надоедливых расспросов из Уилбура удалось вытянуть, что его брат подъедет через пару недель. Они собираются жить в палатке и испытывать свое изобретение.
Жители Внешних отмелей были очень «привержены своим правилам, – писал далее Тэйт. – Мы верили в доброго Господа, в нехорошего дьявола и в геенну огненную, но сильнее всего мы верили в то, что тот же самый Бог думать не думал о том, что человеку следует летать».
II.Орвилл прибыл в Элизабет-сити 26 сентября, добравшись туда из Дейтона без каких-либо происшествий и неудобств. Маленькая задержка на пути в Китти Хок была связана только с безветрием, и по приезде Орвилл обнаружил, что Уилбур почти закончил подготовку «планирующего аппарата».
В собранном виде он имел два крыла, установленных одно над другим. Размер обоих крыльев составлял 1,52 на 5,18 метра. Кроме того, машина была оснащена рычагами для крутки крыльев и подвижным передним рулем – горизонтальным рулем или рулем высоты – площадью 1,11 квадратных метра. Аппарат не имел шасси для взлетов и посадок. Последующие модели получили деревянные полозья, намного лучше подходящие для песка.
Масса аппарата составляла немногим менее 22,7 килограмма. С Уилбуром в качестве пилота на борту он весил около 86 килограммов. Пилот должен был лежать на животе головой вперед в центре нижнего крыла и поддерживать продольную устойчивость аппарата с помощью переднего руля.
Ветер имел первостепенное значение, и, в противоположность ирландскому напутствию «Пусть ветер всегда будет попутным», он должен был быть встречным. Если можно так выразиться, ветер никогда не был врагом братьям Райт.
Новичкам в этой экспериментальной работе, им еще нужно было осознать необходимость фиксировать все, что они делают. Однако в их письмах домой говорится, что эксперименты начались 3 октября. «Мы прекрасно проводим время, – писал Орвилл Кэтрин 14 октября. – В общей сложности машина летала три дня, от двух до четырех часов каждый раз».
Когда в начале их экспериментов дул «ужасный ветер» скоростью более 48 километров в час, «слишком сильный и неустойчивый, чтобы мы попытались подняться в воздух», они запускали свой аппарат как воздушный змей с опущенными вниз тросами, которые использовались в качестве рулевого устройства. Труднее всего было удерживать планер на высоте не больше 6 метров. Даже при идеальном ветре скоростью 24–32 километра в час подъемная сила, тянущая змей в небо, может быть очень мощной. «Он хотел лететь выше и выше, – объяснял потом Орвилл. – Когда же он начал подниматься слишком высоко, мы потянули его очень сильно… на что он отреагировал, рванувшись к земле». К счастью, ничего не сломалось, и они снова запустили свой планер и сфотографировали его во время полета.
Ознакомительная версия.
