Я без страха наблюдала, как Римма отрубала головы птицам. Она крепко держала за ноги трепыхающуюся птицу и уверенным движением отсекала голову. Это было весьма странное зрелище, обе части, несмотря на то, что были разделены, какое-то время трепыхались. Единственное, что меня волновало, испытывает ли боль курица после того, как бездушный металл, а точнее – рука кровожадной Риммы сделала свое «темное дело». Я хотела поразмышлять на эту тему, но строгая повариха прервала меня:
– Не умничай! Лучше помоги их ощипать!
Тушки куриц варились в целительном бульоне для поплатившихся за «свиноматку» девиц. Я рассматривала капельки крови на своих случайно запачканных шароварах. Мы с Риммой пили чай с вкусным пирогом, начинкой которого стал козий сыр и зелень, кухарка позволила испечь его самостоятельно и не вмешивалась в этот процесс.
– Суховат, – произнесла она, но судя по тому, что ее рука потянулась еще к одному куску, он был не так уж и плох.
– Ты так и не ответила на мой вопрос о замужестве, – вздохнула я. – Неужели ничего хорошего меня не ждет?
– Сколько тебе лет? Тринадцать? Так наслаждайся детством, узнаешь потом – когда придет время! – недовольно пробурчала она, облизывая свои пальцы. Эта дурная привычка очень не нравилась мне, потому что Римма могла совершать этот обряд, при готовке общих блюд, например, проверяя тесто на соль, а затем продолжить его месить, даже не обтерев руки о полотенце или свой чистейший фартук.
– Ты же сама всегда говоришь: предупрежден – значит вооружен… ну, раз это секрет… – я не теряла надежды услышать ответ на мой вопрос, и сделала скорбное лицо, поблагодарив за вкусную трапезу, я попрощалась со своей подругой, пожелав ей доброй ночи и, скорбно ссутулившись, направилась к выходу. Мой небольшой этюд, который я мысленно назвала «собака с побитым хвостом» возымел успех, я услышала немного раздраженный голос Риммы:
– Какая же ты противная девчонка… Вьешь из меня веревки! Хорошо, я тебе скажу, что тебя ждет! Сядь!
Она начала с того, что женщина – существо несчастное, она рабыня, вещь, и ее основной целью является ублажать своего хозяина.
– Что значит ублажать? – уточнила я.
– Ты учишься здесь петь, танцевать, готовить шить… для чего? Чтобы радовать человека, который тебя выберет! Ты будешь вечной обслугой, бесправной и безропотной! – произнесла Римма отчетливо, после чего оглянулась по сторонам и, понизив голос произнесла: – Мужчины – зло, но ими можно манипулировать! Есть один секрет!
– Какой? – завороженно уточнила я, ожидая услышать что-то из ряда вон выходящее, особенное… Получить из рук мудрой черепахи Тортиллы волшебный золотой ключик от таинственный дверцы, открыв которую я изменю свою жизнь навсегда. В принципе, примерно так и случилось, но эффект от узнанного получился не тот, который я предвидела. Римма объявила шепотом:
– Надо холить и лелеять «баклажан» твоего господина, вот тогда будет тебе счастье.
– Баклажан?., – удивилась я, не понимая, о чем именно идет речь.
– То, что находится чуть ниже его живота, – таинственно и немного зловеще произнесла повариха. – Ты что, не понимаешь, что я имею в виду под словом «баклажан»? Глупая! Все тебе надо разжевывать!
На тот момент я была уверена, что речь идет о фиолетовом овоще, из которого наша мама часто делала вкусную икру, но как он связан с мужчинами и для чего его надо холить и лелеять я никак не могла сообразить. Тот смысл, что вкладывала повариха в это слово, моему тринадцатилетнему сознанию не был известен, и тогда она поспешила меня просветить:
– Висюлька между ног у мужчин! Ты ведь знаешь, что они отличаются от нас? – спросила насмешливо женщина, проведшая большую часть своей жизни у плиты. Я ошарашено уставилась на нее, чем насмешила подругу до слез. Послышался гонг, призывающий ко сну, а это значило, что у меня есть всего пять минут, чтобы умыться и оказаться в постели. Я медлила, желая задать еще несколько вопросов, но Римма отмахнулась от меня со словами:
– На сегодня хватит! Надеюсь, тебе не будет сниться грядка с овощами. Брысь с моей кухни!
На пороге я увидела недовольную моим опозданием Джамилю. Она нахмурила свои темные брови и строго спросила, почему я решила, что общие правила на меня больше не распространяются.
– Извините, у меня был тяжелый день! – произнесла я, опустив глаза, и готова была зачирикать о свежих впечатлениях – смерти нескольких куриц под грозным топором, но хозяйка добродушно поманила меня к себе и, заметив пятна крови на моих шароварах, воскликнула:
– Наконец-то, деточка, ты созрела для первого взрослого шага. Немедленно иди к Малышке Бетси и потребуй у нее свой первый наряд для будущей невесты.
Я была удивлена столь быстрой перемене и, сгораемая от любопытства, отправилась в комнату миниатюрной негритянки. Она очень обрадовалась, услышав повод, по которому я появилась на пороге ее убежища.
Мне дали стопку новой одежды и тряпки, а затем Малышка Бэтси сопроводила меня в небольшую келью, в которой мне предстояло провести несколько дней. Я никак не могла понять причину этого уединения, хотя меня оно очень устраивало, ведь со мной по-прежнему не поддерживали контактов другие воспитанницы. Иногда они дели мелкие пакости: сыпали мне песок на простынь или прятали одежду, и я опаздывала к завтраку, получая выговор. Малышка Бэтси принесла мне таз с теплой водой, подробно объясняя, как действовать дальше и как применить белые тряпки, стопка которых венчала пирамиду из новенькой одежды. Выслушивая подробную инструкцию, я, наконец, поняла причину переполоха: увидев капли крови на моих шароварах Джамиля подумала, что у меня начался менструальный цикл. Я очень испугалась последствий этого недоразумения. Негритянка долго не оставляла меня одну, она что-то нашептывала, размахивая руками, как мельница, я с трудом дождалась пока она уйдет и, выскользнув из комнаты, пробралась к кухне, мне было необходимо посоветоваться с Риммой о дальнейших действиях. Она рассмеялась и предложила не морочить голову Джамиле, рассказав ей всю правду.
– А вдруг она меня накажет? – спохватилась я, помня, что хозяйка «дома невест» не терпела вранья и переводила даже самых достойных претенденток в жены шейхам в «предбанник», лишая их шансов увидеть лучшую жизнь (это зависело от степени тяжести деяния).
Я дрожала всем телом, стоя у двери в покои Джамили. После чего, собравшись духом, робко постучала.
– Чего тебе? – удивилась женщина, вытаращив на меня сонные глаза. я,заикаясь, начала объяснять сложившуюся ситуацию, не смотря в ее глаза и перетаптываясь на месте, разглядывая свои остроносые тряпичные тапочки. Судя по ее строгому тону, этой информации она не обрадовалась.
