- Взгляните на те курганы, - передал он бинокль комиссару.
Хмурый Филин весь преобразился, с интересом рассматривая курганы:
- Не иначе от скифов остались...
- Чего-чего? - не расслышал капитан.
- Это их места захоронения. В древности тут скифы жили, потом хазары, печенеги, половцы. Подумать только... Когда-то здесь князь Игорь сражался с половцами...
Богданович оборвал Филина:
- Меня интересует, кто сейчас сидит на кургане. Есть у немцев там наблюдательный пункт или нет?
- Точно. Есть, - помрачнев, сухо ответил Филин. - Поблескивают стеклышки стереотрубы.
- Вызывай, историк, комдива, - уже мягче попросил Богданович.
- Товарищ капитан! - раздалось тихо позади них.
Они обернулись. Прикрытый веником из полыни, к ним подполз повар Удовико.
- Весь личный состав накормлен, - доложил он шепотом и протянул котелок Богдановичу: - Вам последний.
- Комиссар ел? - строго спросил капитан.
- Они снимали пробу.
Богданович заглянул в котелок:
- Не много ли?
- Точно по норме. Товарищ капитан... говорят, немец нас окружает?
- Говорят, кур доят. Возвращайтесь на кухню.
- Есть. - Повар уполз.
- "Дон", "Дон"!.. Я - "Чир"... - вызывал командный пункт дивизии Филин.
Капитан заметил:
- Не взяли нас в лоб, теперь в клещи берут.
- Предполагаете, связь уже перерезана? - спросил Филин.
Капитан кивнул.
- Слушай, комиссар! Кто сумеет быстро пробраться к Сологубу?
- Дымов, - уверенно ответил Филин.
- Тогда посылай...
Повар вернулся на кухню совсем перепуганный.
- Нас окружили, - сообщил он Ване.
Действительно, перестрелка слышалась очень близко и почему-то не впереди кухни, как до этого, а позади. Но Ваню это не пугало после того невозможного, что свершилось на его глазах, когда десятки танков не смогли раздавить их, горстку истребителей.
- Ты-то видел, как окружили?
- А за спиною... палят. Кто там?
- "Кто, кто"! Палят - значит, надо.
- Так думаешь, сынок, это не фрицы?
- Ладно. Будет байки разводить. Идем котел чистить...
Но чистить котел им не пришлось. Рядом разорвалась мина. Ваня пригнулся в ровике, по спине замолотили комья земли. Чья-то рука схватила за ворот. Отбиваясь, он хотел крикнуть: "Живой я!.." - но крепкая рука не отпускала.
- Беги за мной! - раздался над самым ухом требовательный голос Дымова. Ваня собрался было ответить: "С какой стати я побегу! Прогнал на кухню, а теперь еще насмехаться пришел..." - но лейтенант повелительно дернул:
- За мной!..
Повинуясь приказу, Ваня побежал за ним. Он бежал и ненавидел мелькавшие впереди голенастые ноги, заостренные, как у подростка, плечи, длинные руки, которыми тот размахивал.
Рвались мины и снаряды. В ушах шумело. Взметнувшееся облако сухой земли иногда закрывало Дымова. Но вот у самого уха Вани жикнули пули. "Ложись!" - махнул рукой лейтенант. И Ване пришлось шмякнуться на землю и ползти к Дымову. Тот ожидал его на бугре.
- Видишь?.. Они хотят нас окружить и захватить переправу...
- Вижу, - буркнул Федоров.
- Не туда смотришь, - повернул его за подбородок лейтенант. - Гляди на железнодорожный мост и на гору слева...
- Это не наша переправа...
- Нашу давно разбомбили, остался только этот мост, - пояснил лейтенант и дал Ване по загривку, когда он снова отвернулся.
Если бы не наука Черношейкина, Ваня не остался бы в долгу, а сейчас только отодвинулся, чтобы не касаться плеча лейтенанта.
А Дымов продолжал:
- На горе у моста командный пункт Сологуба. Будем пробираться к нему. Если меня убьют, капитан приказал, чтобы ты доложил комдиву: надо немедленно ударить артиллерией по Нижнечирской, там уйма немцев и техники. Понял?
Позабыв про обиду, Ваня не мигая смотрел лейтенанту в глаза. От слов "капитан приказал" мальчишка весь преобразился, и Дымов не стал его разочаровывать, что Богданович только велел захватить поваренка, чтобы тот не погиб в случае окружения. Лейтенант решил по-своему: "Так или иначе кто-то должен передать Сологубу сведения, если меня убьют".
- Будем делать перебежки: я упал, ты беги... - Хлопнув Ваню по руке, он вскочил и побежал...
В Дымова стреляли, а он продолжал бежать. Потом упал... "Убили! похолодело у Вани в груди. - Сейчас и меня убьют. Хорошо бы окопаться и лежать".
Лейтенант шевельнулся, махнул рукой: "Беги!" А мальчишка не мог оторваться от теплой земли, словно его приклеили. Дымов погрозил кулаком. Ничего не оставалось, как бежать. "Раз, два, два с половиной..." - считал Ваня. И как угорелый сорвался с места... Пули, вздымая фонтанчики пыли у ног, впивались с угрожающим шиканьем в землю. "Ой, ранило, еще ранило..." - в отчаянии думал мальчишка и упал рядом с лейтенантом. А когда очнулся от страха, оказалось, что и царапинки на нем нет.
Дымов опять побежал, шлепнулся, и теперь была очередь за Ваней. Он весь сжался, напрягся и припустился бежать, не помня себя... Падал, снова бежал, в который уже раз прощаясь с жизнью, - с двух сторон шквал огня, фашисты вот-вот захлопнут узкий проход...
Когда, задыхаясь, они сбежали на дно балки к своим, Ване уже не верилось, что это он промчался сквозь смерть и остался невредим. Шагая вслед за лейтенантом, думал: "Трусливый ты заяц, Федоров! Не покажи тебе лейтенант кулак, так и остался бы там лежать... И, погибни он, приказ капитана не был бы выполнен".
Лейтенант вдруг обернулся и, улыбаясь, посмотрел ему прямо в глаза:
- Проскочили...
- Ага... - кивнул Ваня и тоже улыбнулся.
Потом они засмеялись, сами не зная отчего. Может, оттого, что остались живы, а день был славный, солнечный, с прохладным ветерком. Может, оттого, что поняли - не из-за чего им ссориться. И они, как озорные мальчишки, старший и младший, радовались от души, перебивая друг друга:
- А я думал, тебя убили, когда ты лежал, - сказал лейтенант.
- А я думал, тебя... вас, товарищ лейтенант, - поправился Ваня.
Он открыл для себя, что лейтенант парень неплохой. "Ведь у него и в мыслях не было, что я струсил".
Еще издали они увидели, как над высотой, где расположился командный пункт, кружил разведывательный самолет "фокке-вульф", прозванный бойцами за двойной фюзеляж "рамой". Когда подошли к горе, ее уже бомбили штурмовики.
Дымова убеждали переждать бомбежку в блиндаже комендантского взвода он не согласился: сведения о скоплении противника следовало передать немедленно. Оставил Ваню в укрытии и начал карабкаться на высоту, хватаясь руками за кустики полыни и сухую траву.
Развороченная бомбами верхушка горы была окутана дымом и рыжей песчаной пылью. До слуха лейтенанта доносились приглушенные стоны отовсюду звали на помощь раненые. А бомбы всё сыпались, будто фашисты задумали не только уничтожить здесь все живое, но и срыть эту страшную для них гору. Дымов отчаялся уже найти в этом кромешном аду Сологуба, как вдруг земля под ногами осыпалась, и он скатился в полуразрушенный, темный от пороховой гари блиндаж. Раньше чем лейтенант рассмотрел комдива, он услышал его поразительно спокойный голос.
