проплыла голова. Прохожий обернулся.
«Я сказал это вслух?» – взметнулся я испуганно.
Молодая парочка отшатнулась и ускорила шаг. Уже совсем стемнело. Я сидел в одиночестве на тротуаре.
Продавец сосисок спешно закрыл торговлю, собрал тележку и быстро потолкал её куда-то вбок, пропав из виду. Куда-то мимо пробежали люди. Снова крики!
«Что за нервная обстановка?» – я судорожно огляделся.
«Хотя, зачем куда-то ехать?» – навязчиво посетила снова тревожная мысль: «Может, я уже приехал… Я же куда-то собирался приехать? Наверное, я сюда и хотел приехать, вот на эту улицу», – силился я сфокусироваться, пытаясь узнать улицу и вспомнить, куда я, вообще, ехал.
«Куда я, кстати, вообще, ехал?» – думал я, старясь сконцентрироваться на этой мысли. Я, наверное, потерял очки – вывески слегка расплывались. Поднёс руку к переносице: «Нет, переносица чуть левее. Пустая!» – точно, потерял очки. Хотя нет, вот они – под ногами.
«Куда же я, в самом деле, приехал?» – продолжал я оглядываться, совсем запутавшись окончательно.
– Да ты, чувак, видать, совсем приехал! – протянул кто-то, выглянув вдруг на меня из тумана.
Над его головой возгорелся ореол фонаря. Простоволосое иконическое лицо в полумраке. Я огляделся – как быстро стемнело… Он протянул мне из тумана руку.
Поднявшись, я двинул искать велик. Через минут двадцать я уже стоял у причалов Бэттери-парка. В толпе мелькнул знакомый велосипедный шлем: «Элиза!».
Она, заметив меня, остановилась тоже.
– Центральный парк… Как же! Я тебя помню. Спасибо за насос! – она улыбнулась.
Я замер не в силах оторваться. Её улыбка завораживала.
Она, видно, заметила моё состояние и задержалась, заинтересовавшись.
– Слушай… мы сегодня уезжаем на океан. Далеко. Там будем месяца три. Большая тусовка. Большой дом, кэмпинг, места всем хватит. Будут выставки и фестивали. Я напишу тебе адрес и телефон.
Она расправила клочок бумаги на парапете и карандашом быстро написала. Я машинально убрал в карман. Она засмеялась и, вскочив на велосипед, пропала в толпе гуляющих.
С залива дунул ветерок. Я постоял пару минут, потом, спохватившись, дёрнул из кармана бумажку. Она, зацепившись за молнию, разорвалась пополам; спустя секунду я хватал в воздухе оторвавшуюся половину, и провожал её взглядом, пока она не пропала в темноте над водой. Со стороны Статен-Айленда раздался гудок парома, полыхнуло лучом прожектора. Я расправил то, что осталось, там было начертано: «… bay. 101, 3rd st.» – и четыре последние цифры телефона.
«Какая удача…» – я опустился на скамейку: «Она будет на океане в заливе без названия. На улице, которая есть в каждом городе. На каком хоть берегу?».
Я повертел бумажку и снова сунул в карман, но она жгла и там.
Добравшись до отеля, я свалился и спал час, как убитый.
За десять минут до полуночи с чемоданом спустился на рецепшен.
Предстояло вызвать такси и добраться до аэропорта. Китаец в униформе заканчивал процедуру, отмечая моё выселение. Я вышел во внутренний дворик, где располагалась стоянка прокатной компании. Ночи наступили свежие. Похолодало.
Я стоял, пребывая в лёгкой прострации. На стоянке под фонарём блестел одинокий серебристый кроссовер.
Рядом за приоткрытой дверью в гараже раздавались глухие голоса:
– Говорю тебе, маячок на неё поставят только завтра. Под задним сидением товара на триста кусков. Завтра наш человек доставит её к твоему дому, и ты перегонишь её через всю страну на тот берег. Сейчас придёт китаец с ключами. Он всё оформит на тебя. Всё сам проверишь. Пойдём, покажу остальной багаж.
«Показалось? Что они там несут?» – не мог я никак выйти из состояния острой тоски.
На пороге очутился китаец, сменивший в полночь того, что оформлял моё выселение. Он прикатил чемодан и протянул ключи:
– Я всё оформил на вас, сэр, как мне передали. Подпишите вот здесь. Мы воспользуемся вашей кредиткой.
Я глянул в бумаги, там везде стояла моя фамилия и номер моей карты. Возможно, китаец ошибся, перепутав меня с тем, кто забронировал эту тачку на завтра.
«Доеду до аэропорта и сдам машину в прокатную компанию. Завтра она снова будет в распоряжении отеля», – решил я и быстро подписал все бумаги.
Через пару минут я уже выруливал из ворот на улицу в Ист-Виллидж. Дальнейшее помню, как в тумане.
Вместо шоссе, ведущего на восток на мост в Бруклин и в аэропорт, я вдруг оказался перед тоннелем Линкольна, который ведёт на запад в Джерси.
Выскочив на другой стороне Гудзона, я остановился на обочине у светофора, пытаясь осознать, что происходит.
«… bay. 101, 3rd st.» – вспомнил я.
«Сколько в этой стране бухт? Что, если поехать по берегу, проверяя каждый городок, в названии которого есть: „… bay“. Проверить в каждом улицу номер три, дом номер 101. В отель позвонить, предупредить насчёт машины – найдут на завтра другую…».
Вдалеке светила огнями заправка. Я включил радио. В эфир, стуча низами, вкатил гипнотизирующий даб. За открытыми окнами чернели промзоны Нью-Джерси. Где-то в темноте на тысячи миль на запад простирались североамериканские штаты. Четыре часовых пояса. И полная неопределённость.
Зажёгся зелёный. Сердце пропустило удар.
Я сделал погромче. И нажал на газ.
Глава 11. Нью-Йорк – Атлантик-Сити – Кейп-Мэй
– Омлет с ветчиной и сыром?
Чернокожая официантка в форменной синей рубашке достала блокнот и оправила разноцветный фартук.
– Яблочный пай с черничным джемом и стакан апельсинового сока, верно? – повторила она мой заказ.
Я кивнул.
Вдоль стены у раковин и жаркой плиты лихо управлялись две худощавые белые старушки. Бойкий персонал, вовсю улыбаясь, задавал оптимистичное утреннее настроение.
Я протёр глаза, пытаясь окончательно проснуться.
За стеклом на парковке «Ваффель Хауз», бликуя в утреннем солнце, стояла малышка «Тутси» – кроссовер, который я так внезапно увёл из отеля. Утренний звонок разрешил все вопросы: «Нет проблем, сэр. Здесь два джентльмена интересовались вашим маршрутом, они хотели бы забрать из багажника оставшиеся случайно вещи».
Вещей в багажнике никаких не оказалось, я пообещал связаться с прокатной компанией, если что-то обнаружу.
В кафе на соседнем диванчике у окна девушка в потёртой кожаной косухе отхлебнула кофе и, достав телефон, принялась нажимать кнопки. Музыкальный аппарат в углу в ожидании квотеров скучал, переливаясь огнями.
Ночью я проехал насквозь Нью-Джерси, запарковался и, откинув задние сидения, отрубился прямо в машине. Утром оказалось, что я стою под окнами «Ваффель Хауз».
Официантка принесла омлет. Девушка на соседнем диванчике набрала номер:
– Простите, могу я перенести собеседование на три часа? Спасибо!
О, этот акцент легко узнать! Эту острую сексуальность и бэби-фейс ни с чем не спутаешь. Русская чувиха на задворках Нью-Джерси! Я представился. Она тоже перешла на русский.
– Правда?! Тоже в Атлантик-Сити направляешься? Меня Кира зовут. Подбросишь? На собеседование в казино еду.
Она взяла чашку и пересела ко мне, расположившись на диванчике напротив.
Мы быстро познакомились и через двадцать минут, загрузившись в машину, вырулили на хайвэй.
Итак, первым пунктом в маршруте был Атлантик-Сити. Оттуда вниз на юг вдоль берега. Кира пила кофе из большого закрытого стакана и быстро щебетала. Очень скоро я узнал о ней многое.
Двадцать пять лет. Из Питера. Педагогический институт. Ночные смены в казино, пока их не закрыли. Персонал казино по всей стране почти весь состоял из студентов, аспирантов и кандидатов наук. На собеседовании нужно показать хорошие математические навыки. В уме нужно быстро перемножать трёхзначные числа.
В Америке казино существуют почти двести лет, объясняла она, и персонал здесь спокойно работает до пенсии. В американских казино сплошь и рядом за игровыми столами стоят весьма почтенные и пожилые крупье: натурально старички и старушки. Закон и профсоюзы защищают их. После того как казино в российских городах в один день были закрыты – из России в игровые страны потянулся поток крупье-беженцев. Кира была одним из них. Крупье устремились в Европу, Эмираты, на круизные корабли Карибского бассейна, в Лас-Вегас и Атлантик-Сити.
Кира выправила документы и по программе
