встреч на месте этого древнего храма.
Враждебные отношения между евреями и самаритянами были освящены временем и уходили вглубь веков; со времен Александра они всё меньше общались друг с другом. Двенадцать апостолов не противились тому, чтобы проповедовать в греческих и других языческих городах Декаполиса и Сирии, но их преданность Учителю подверглась суровому испытанию, когда он сказал: «Отправимся в Самарию». Однако более чем за год, проведенный с Иисусом, у них сформировалась такая личная преданность, которая превосходила даже их веру в его учения и их предубеждения против самаритян.
Когда Учитель и двенадцать прибыли к колодцу Иакова, уставший с дороги Иисус остался у колодца, в то время как апостолы отправились вместе с Филиппом, чтобы помочь ему принести из Сихаря палатки и еду, ибо они собирались на некоторое время задержаться в этом районе. Петр и сыновья Зеведея хотели остаться с Иисусом, но он попросил, чтобы они пошли вместе со своими собратьями, сказав: «Не тревожьтесь из-за меня; эти самаритяне будут дружелюбны; только наши братья, евреи, стремятся навредить нам». Так, летним вечером, около шести часов, Иисус остался у колодца дожидаться возвращения апостолов.
Вода колодца Иакова была меньше насыщена минеральными солями, чем вода колодцев Сихаря, и потому высоко ценилась в качестве питьевой воды. Иисуса мучила жажда, но ему было нечем набрать воды. Поэтому когда к колодцу подошла женщина из Сихаря со своим кувшином и приготовилась зачерпнуть воды, Иисус сказал ей: «Дай мне попить». По внешности Иисуса и его одежде самаритянка поняла, что перед ней еврей, а по его акценту она заключила, что он является галилейским евреем. Ее звали Налда, и она представляла собой миловидное создание. Она была премного удивлена тем, что еврейский мужчина обращается к ней в такой манере у колодца и просит воды, ибо в те времена считалось неприличным для уважающего себя мужчины прилюдно говорить с женщиной, тем более для еврея вступать в разговор с самаритянкой. Поэтому Налда спросила Иисуса: «Как же это ты, еврей, просишь у меня, самаритянки, пить?» Иисус ответил: «Я действительно попросил у тебя попить, но если бы ты только могла понять, то сама попросила бы у меня глоток живой воды». Тогда Налда сказала: «Однако, господин, тебе и зачерпнуть нечем, а колодец глубок; где же ты возьмешь эту живую воду? Неужели ты превосходишь нашего праотца Иакова, который дал нам этот колодец и сам пил из него вместе со своими детьми и скотом?»
Иисус ответил: «Всякого, кто попьет этой воды, вскоре снова будет мучить жажда; тот же, кто попьет воды, исполненной живого духа, никогда не испытает жажды. И эта живая вода превратится в нем в животворный источник, текущий в жизнь вечную». Тогда Налда сказала: «Дай мне этой воды, чтобы я никогда больше не испытывала жажды и чтобы мне не пришлось больше приходить сюда за водой. Кроме того, самаритянка с радостью примет всё, что может предложить ей столь достойный еврей».
Налда не знала, как объяснить желание Иисуса поговорить с ней. Она видела на лице Учителя печать справедливости и святости, однако она ошибочно приняла дружелюбие за обычную фамильярность и ложно истолковала его образную речь как форму заигрывания. И, будучи женщиной легкого поведения, она была уже готова к откровенному кокетству, когда Иисус, смотря ей прямо в глаза, сказал непререкаемым тоном: «Женщина, пойди, позови мужа твоего и приведи его сюда». Этот приказ привел Налду в чувство. Она поняла, что неверно оценила доброту Учителя; она увидела, что неправильно истолковала его манеру говорить. Налда испугалась; она начала осознавать, что перед ней — необыкновенный человек, и, пытаясь подыскать подходящий ответ, она, страшно смутившись, вымолвила: «Но, господин, я не могу позвать своего мужа, потому что у меня его нет». Тогда Иисус сказал: «Ты сказала правду, ибо хотя когда-то ты и могла быть замужем, тот, с кем ты сейчас живешь, не является твоим мужем. Было бы лучше, если бы ты перестала легкомысленно относиться к моим словам и пожелала бы живой воды, которую я предложил тебе сегодня».
Эти слова подействовали на эту женщину отрезвляюще, и в ней пробудилось всё лучшее. Налда стала распутной женщиной не только по собственной воле. Жестоко и несправедливо отвергнутая мужем, отчаявшись, она согласилась жить с неким греком, не выходя за него замуж. Теперь самаритянка чувствовала огромный стыд оттого, что столь легкомысленно разговаривала с Иисусом, и, в глубоком раскаянии, она обратилась к Учителю со словами: «Мой Господин, я сожалею о том, что говорила с тобой таким тоном, ибо я вижу, что ты являешься святым, или, быть может, пророком». И она была уже готова просить у Учителя непосредственной и личной помощи, когда она совершила то, что совершали столь многие до и после нее, уходя от вопроса о личном спасении и обращаясь к обсуждению теологии и философии. Она быстро перевела разговор со своих собственных нужд на теологические споры. Показывая на гору Гаризим, она продолжала: «Наши отцы поклонялись на этой горе, и, тем не менее, вы утверждаете, что именно Иерусалим является тем местом, где людям следует поклоняться; так, где же нужно поклоняться Богу?»
Иисус заметил, что душа этой женщины пытается уйти от прямого и испытующего прикосновения к ее Творцу, однако он также увидел в этой душе желание познать путь лучшей жизни. В конце концов, сердце Налды действительно жаждало живой воды; поэтому он проявил к ней терпение, сказав: «Женщина, позволь сказать тебе, что недалек тот день, когда и не на этой горе, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Сегодня же вы поклоняетесь тому, чего не знаете — смеси религии многих языческих богов и философий. Евреи, по крайней мере, знают, кому поклоняются; они освободились от всякой путаницы, сосредоточив свою веру на одном Боге — Ягве. Но ты должна поверить мне, что настанет время — и настало уже, — когда все искренне верующие будут поклоняться Отцу в духе и в истине, ибо именно таких поклонников ищет Отец. Бог есть дух, и поклоняющиеся ему должны поклоняться в духе и в истине. Твое спасение не в том, чтобы знать, как или где должны поклоняться другие, а в том, чтобы принять в свое сердце эту живую воду, которую я сейчас предлагаю тебе».
Но Налда сделала еще одну попытку уклониться от обсуждения щекотливого вопроса о ее личной жизни на земле и статуса ее души перед Богом. В очередной раз она прибегла к вопросам
