Суть дела состояла в том, что после отъезда Е. П. Б. и Г. Олькотта из Адьяра в Европу, который состоялся 7 февраля 1884 года, оставшиеся в Адьяре ближайшие сотрудники их в середине мая того же года порешили удалить из дома экономку Куломб и ее мужа, которые надоели им своими интригами, дурным характером и нечестностью. Взяты они были Еленой Петровной из сострадания к их бедственному положению, а когда Е. П. уехала из Адьяра, они, под предлогом ремонта, завладели ее комнатами, и зная, что их положение в доме становится все более шатким, решились отомстить, судя же по дальнейшему их поведению, надеялись, вероятно, извлечь и материальную пользу из этой мести. С этой целью столяр Куломб принялся ломать стену в спальне Елены Петровны и делать разные приспособления, которые должны были доказать, что она производила свои феномены с помощью потайных дверей и других мошеннических приемов. К счастью, им не удалось докончить начатого, и когда от них потребовали ключи от комнат Елены Петровны и несколько теософов, в числе которых были д-р Гартманн, Субба-Рао, судья Сринаваза-Рао, г-н Броун, Домадар и другие, вошли в ее спальню, они увидели следующее: в стене, заставленной шкафом, было пробито отверстие, которое было недоделано и должно было, по всей вероятности, пройти насквозь в соседнюю, так называемую «оккультную комнату», в которой — как раз против сделанного отверстия — висел на противоположной стороне стены небольшой шкаф, где чаще всего происходили различные феномены. Цель Куломбов была ясна: в шкафу, стоявшем в спальне, они уже устроили подвижную стенку, которая, впрочем, скрипела и плохо двигалась; вероятно, такую же стенку они предполагали сделать и в шкафу, висевшем в оккультной комнате, а стену, отделявшую оба шкафа, они уже начали ломать с целью сделать отверстие, через которое можно бы сообщаться из спальни с «оккультной комнатой» через висевший там шкаф. Но это им не удалось, и в течение всего лета 1884 года многочисленные посетители Адьяра рассматривали и начатую дыру в стене, которая была такого размера, что 10-летний мальчик мог с трудом в нее влезть, и подвижную спинку шкафа, которая скрипела и не хотела скользить. Осенью 1884 г., следовательно до возвращения Елены Петровны и до появления в Индии следователя Ходжсона. В. Джедж, заменявший президента на время ее отсутствия, решил уничтожить следы деятельности Куломбов; с этой целью он пригласил тридцать свидетелей, которые все подписались под протоколом, свидетельствовавшим о проделанном в стене отверстии, после чего приглашенный им каменщик заделал пробитую стену и комнату оклеили новыми обоями. Но все это не помешало командированному Обществом психических исследований Ходжсону, который приехал в Адьяр весной 1885 года и не мог видеть ничего, кроме гладкой стены, так как отверстие было сделано осенью 1884 года, приложить к своему отчету план комнаты (стр. 220) с пробитой стеной, вводя читателей отчета в заблуждение, будто он сам видел отверстие и сам набросал план, тогда как план этот был составлен Джеджем до заделки отверстия. Между тем, Куломбы, потерпев неудачу в своем первом предприятии, придумали новое: они подделали целый ряд писем,[15] будто бы написанных Еленой Петровной к своей сообщнице г-же Куломб, в которых делаются признания в различных мошенничествах. Это предприятие удалось: письма были куплены иезуитом миссионером Паттерсоном и напечатаны в «Christian College Magazine». Но самое непонятное из этой вторичной попытки предать и продать Елену Петровну выпадает на долю самого следователя Ходжсона: несмотря на то, что Е. П. Блаватская клятвенно отрицала подлинность этих писем, несмотря на все признаки подделки (орфографические ошибки во французских словах, перепутанные имена и т. д.), несмотря на взрыв негодования всех знавших Елену Петровну порядочных людей, г-н Ходжсон не согласился показать эти письма ни ей, ни ее близким, и в то же время все свои обвинения строил на них. Другое обвинение Ходжсона состояло в том, что письма Учителей писались самой Еленой Петровной, и это обвинение поддерживалось им несмотря на то, что берлинский эксперт Шютце утверждал, что «нет ни малейшего сходства между почерком этих писем и почерком Е. П. Блаватской». Но самым интересным является конечный вывод Ходжсона: отвергнув целый ряд психологических мотивов, которые могли бы заставить Елену Петровну пуститься в такие проделки, он решает, что она была агентом русского правительства и действовала в пользу русских интересов, в доказательство чего и представляет «документ» (опять-таки выкраденный г-ой Куломб из бумаг Елены Петровны). К несчастью для г-на Ходжсона редактор газеты «Pioneer» узнал в этом документе отрывок из перевода Елены Петровны «Путешествие в центральную Азию» полковника Гродекова, который она делала для его газеты. Вероятно, вышла неудачная страница и она выбросила ее в корзину для бумаг, откуда «документ» и попал в руки проницательного следователя.
Я не могу останавливаться далее на подробностях этого процесса; прибавлю только, что он вызвал в свое время со стороны заинтересованных лиц новые расследования на месте, которые опровергли все выводы следователя Ходжсона. Протоколы этих расследований и многочисленные протесты, появившиеся в то время в газетах Индии и Америки, составили целую литературу. Наиболее ценные данные из всех тогдашних расследований были, после тщательной проверки, собраны новым президентом Теософского общества, А. Безант и изданы в 1907 году под заглавием «Е. П. Блаватская и Учителя Мудрости». В этой книге интересующиеся могут узнать правду относительно процесса Куломбов-Ходжсона.
Как бы то ни было, а дело было сделано: клевета была пущена гулять по свету, и люди, стоявшие далеко от истинного положения вещей, долго еще продолжали повторять невежественные обвинения Ходжсона, ровно ничего не понимавшего в восточном оккультизме. Тех же, которые старались вникнуть в дело, чрезвычайно смущал вопрос: отчего ясновидящая Елена Петровна не знала, что готовится против нее заговор? И отчего не спасли ее Учителя, к которым она относилась с такой глубокой преданностью? В ответ на первый вопрос можно указать на тот случай ясновидения, который сестра Елены Петровны приводит в биографии Е. П. Б.[16] Она сильно беспокоилась за своего сына. Заметив это, Елена Петровна попросила ее помолчать, закрыла глаза и, после нескольких мгновений сосредоточенного внимания, сказала сестре, чтобы она не тревожилась, что сын ее жив. Для ясновидения нужна такая же фиксация внимания, как и для физического зрения. Каждый испытал на себе, как ускользают от человека окружающие объекты, когда внимание его занято одним определенным предметом, а мы знаем, что Елену Петровну в то время занимали чрезвычайно серьезные задачи. И она, конечно, не думала о проделках оставшихся в Адьяре Куломбов. Великодушные люди всегда доверчивы; а когда узнаешь, каких больших размеров была душа у Елены Петровны, становится вполне понятно, что ей не хотелось устремлять свое внимание на мелкие предательства, о которых ее не раз предупреждали. Она просто не останавливалась на них и пользовалась своим ясновидением для более достойных и интересных целей.
