Когда Бош решил назначить своего сына Хорхе президентом «Бакарди Корпорейшн» в Сан-Хуане, никто не возразил, как и тогда, когда он отправил младшего сына Карлоса управлять «Бакарди Интернешнл» на Бермуды.
Бош, в свою очередь, дал понять, что рассчитывает на безоговорочную поддержку семьи. Без ложной скромности он говорил всем и каждому, что Бакарди, по его мнению, должны быть ему благодарны за то, чего он ради них достиг. «Я их всех сделал миллионерами, — хвастался он одному другу в Майами. — Когда они сюда приехали, что были con una mano adelante, otra atrás» (это выражение означает «одна рука спереди, другая сзади» — то есть они были, в сущности, голые, без гроша за душой).
Семейные связи с предприятием стали ослабевать лишь после смерти жены Боша Энрикеты Шуг в октябре 1975 года после долгой борьбы с раком. Энрикета, дочь Амалии Бакарди Моро и Энрике Шуга, более пятидесяти лет находилась в самом центре всех начинаний и семьи, и компании. Именно она подняла кубинский флаг над винокурней в Сантьяго в феврале 1922 года, стоя рядом с одряхлевшим седым дядюшкой Эмилио, и именно к ней, а не к ее неприветливому мужу обращались Бакарди со всеми семейными невзгодами. Энрикета была женщиной мягкой и добросердечной и относилась к большой семье Бакарди с такой же заботой и вниманием, как и к своим любимым садам «Бакарди» в Сантьяго, Гаване и Пуэрто-Рико. После ее смерти члены семьи стали говорить друг о друге такое, на что бы не осмелились, будь она жива, — и не оказалось никого, кто мог бы играть ту же роль в объединении и примирении родственников.
Смерть жены подкосила Пепина Боша. Она была его compañera в течение пятидесяти двух лет, и он полагался на ее помощь во всех переговорах с семейством — сам он при общении с родственниками быстро терял терпение. Бошу было уже семьдесят семь лет, и когда Энрикеты не стало, он решил, что пора наконец переложить обязанности по управлению империей «Бакарди» на кого-то другого. Оба его сына обладали определенным административным опытом, однако ни один из них не был заинтересован в такой высокой должности и к тому же не был наделен достаточными лидерскими и управленческими талантами, чтобы возглавлять такое крупное предприятие, каким стала фирма «Бакарди». Бош решил, что нужно нанять профессионального руководителя высшего звена, который, по крайней мере поначалу, работал бы под его непосредственным наблюдением. Бош привык распоряжаться всем самостоятельно и с каждым годом становился все несговорчивее, поэтому не стал информировать глав семьи о своем решении подыскать себе замену. Это была большая ошибка.
Крупные решения в «Бакарди» всегда принимали голосованием долей акций в семейных блоках в соответствии с линиями наследования. На момент инкорпорации в 1919 году компанией «Бакарди» владели три партнера — братья Эмилио и Факундо Бакарди и их зять Энрике Шуг, — каждый из которых получил по 30 процентов акций, а оставшиеся 10 процентов отошли наследникам их покойного брата Хосе. Прошло полвека, и голоса Бакарди по-прежнему разделялись на те же четыре блока. Пепин Бош мог полагаться на голоса блока Шугов, к тому же его, как правило, поддерживали наследники Эмилио и Хосе Бакарди[22], что и позволяло ему, в сущности, контролировать внутренние дела компании. Однако после смерти Энрикеты расстановка сил изменилась — особенно когда до Бакарди дошли вести о планах Боша нанять нового руководителя. Первой взбунтовался племянник Энрикеты Эдвин Нильсен, Эдди, сын ее сестры Лусии. Нильсен был президентом «Бакарди Импортс», компании, обладавшей исключительным правом на торговлю ромом «Бакарди» в США. В семье Нильсена считали блестящим администратором, и когда он дал понять, что Пепин Бош больше не может рассчитывать на голоса Шугов, остальные члены семьи тоже стали пересматривать свое отношение к Бошу.
Нильсен никогда не возражал Бошу по ключевым вопросам, однако, посоветовавшись с другими членами семьи, он сказал Бошу, что приглашать чужака — это не слишком удачная мысль. Нильсен заявил, что, по убеждению большинства Бакарди, если Бош решил передать обязанности главы империи кому-то другому, это должен быть член семьи или по крайней мере кто-то к ней близкий. Бош пришел в ярость. С его точки зрения, Бакарди подвергли сомнению его здравый смысл и представление о том, как будет лучше всего для семейного предприятия — и это после всего, что он сделал за столько лет ради их обогащения. Рядом уже не было Энрикеты, которая могла бы его успокоить, и Бош в пылу противоречия объявил, что уходит. «Ищу себе другую работу», — сообщил он «Нью-Йорк Таймс».
Подобный выпад был вполне в духе Боша. Стойкие убеждения и непоколебимая уверенность в себе были ему на пользу, когда он противостоял кубинским диктатором или отважно проводил компанию сквозь бурные времена, но иногда Бош и вправду бывал совершенно невозможным. Он никогда не забывал обид. Прошло всего несколько недель с того дня весной 1976 года, как он объявил об увольнении из «Бакарди», — и он ушел. Его уход стал очередным поворотным пунктом для фирмы — не таким драматичным, как разлука с Кубой, но тем не менее судьбоносным.
За долгие годы Бош лично получил в свое распоряжение от 2 до 3 процентов акций в пяти компаниях «Бакарди». Его жена Энрикета как одна из четырех детей Энрике Шуга унаследовала четверть изначальной доли Шуга в 30 процентов и по предварительной договоренности с Пепином передала все свои акции двоим их сыновьям Хорхе и Карлосу.
Однако в 1977 году Бош с сыновьями продали все свои акции канадской компании по производству спиртных напитков «Хайрам Уокер», впервые в истории передав часть предприятия «Бакарди» в руки конкурента. К Бошу с сыновьями присоединились и некоторые другие члены семьи, искавшие возможность продать часть собственных акций, так что в целом было продано около 12 процентов акций всех компаний «Бакарди».
Теоретически Бош хотел продать свои акции другим членам семьи Бакарди, однако неизвестно, насколько искренним было его предложение. Впоследствии некоторые Бакарди жаловались, что Бош дал семье всего несколько дней на то, чтобы предложить свою цену, и не собирался всерьез заключать с ней сделку. «Хайрам Уокер» выплатил за совокупный пакет акций Бошей и Шугов всего лишь 45 миллионов долларов — по таким расценкам все имущество «Бакарди» стоило лишь 375 миллионов. За год до этого сам Бош оценивал активы «Бакарди» примерно в 700 миллионов долларов. Так что он не просто отдал чужакам долю «Бакарди» — он уступил ее по бросовой цене.
* * *
Преподаватели в школах бизнеса на занятиях, посвященных семейным предприятиям, всегда говорят, что для них вопрос передачи власти — самый трудный.
