Стартовой площадкой для этого стали связи с канадской алкогольной компанией «Хайрам Уокер» благодаря пакету акций, который продал ей Пепин Бош. Летом 1985 года Эдди Нильсен и Мануэль Хорхе Кутильяс обсудили перспективы укрепления этих связей посредством обмена акциями. Предполагалось, что в дополнения к 12 процентам акций «Бакарди», которые компания «Хайрам Уокер» уже приобрела у блока Боша, она могла бы купить еще процентов десять и таким образом получить в «Бакарди» долю более чем в 20 процентов. В свою очередь Бакарди приобретали миноритарный пакет акций «Хайрам Уокер». В зависимости от оценки акций «Бакарди», которые должны были перейти к компании «Хайрам Уокер», инвесторы «Бакарди» должны были платить дополнительные деньги за акции «Хайрам Уокер». Эта сделка позволила бы обоим алкогольным концернам укрепить свои торгово-распределительные сети, связав свои линейки продуктов, — учитывая, что в алкогольной индустрии наметилась тенденция к консолидации, это был бы многообещающий ход.
Однако одновременно почти четверть семейного бизнеса по производству рома оказывалась в чужих руках — мало того что не у родственников, но даже и не у кубинцев, — и известие об этом привело к настоящему взрыву в семье Бакарди. Для старших Бакарди была невыносима сама мысль о том, чтобы еще раз продать существенную порцию родового имущества на сторону. Больше всех рассердилась восьмидесятишестилетняя Амалия Бакарди Капе, младшая дочь Эмилио и Эльвиры. Амалия считалась в семье хранительницей отцовского наследия, и с ее точки зрения фирма «Бакарди» существовала во многом лишь как мемориал Эмилио. Она заставила родственников обрывать телефоны и писать письма — и вскоре они уговорили большинство акционеров из числа членов семьи выступить против предполагаемого обмена акциями, что, в сущности, погубило потенциальную сделку с компанией «Хайрам Уокер» в зародыше, еще до начала переговоров. В 1987 году Бакарди выкупили акции, которые Пепин Бош с сыновьями продал компании «Хайрам Уокер», и всякие отношения с канадской фирмой на этом прекратились.
Однако семейные раздоры, возникшие по поводу сделки с компанией «Хайрам Уокер», на этом не закончились. Их подлинной причиной стал кризис самоопределения «Бакарди», назревший уже долгие годы назад. «Бакарди» была компанией, принадлежавшей одной кубинской семье, с глубоким ощущением национального наследия. Но к 1980 годам она превратилась в международную фирму по производству спиртных напитков, пытавшуюся конкурировать с более крупными и разносторонними компаниями. Семейное руководство должно было решить, какую роль эти два факта играют в эволюции фирмы. Для Бакарди не было более яркого символа их кубинских корней, чем компания, носившая их имя; с другой стороны, они хотели, чтобы их компания росла и процветала, а это предполагало неизбежные перемены. Но насколько серьезные и в каком направлении? Ответы были уже не очевидны.
* * *
Связи между акционерами и руководством в стабильной семейной компании обычно бывают необычайно доверительными, однако те же самые отношения заметно портятся, стоит начаться семейным раздорам. Споры по поводу расширения линейки продуктов и обмена акциями с компанией «Хайрам Уокер» убили теплые чувства, которые раньше питали друг к другу Бакарди и их корпоративное руководство. Некоторые члены семьи, особенно Даниэль Бакарди, начали сомневаться в разумности решений, которые принимали Эдди Нильсен и Мануэль Хорхе Кутильяс. Вскоре Даниэль возглавил «диссидентское меньшинство» в семье, которое требовало ограничить полномочия руководства. Споры переросли в конфронтацию, которая грозила разорвать дружеские связи и испортить родственные отношения, и напряженность сохранилась на многие годы.
Раздоры раскололи семью Бакарди по традиционному принципу богатства и влиятельности. Теперь главным вопросом стало распределение прибылей между дивидендами и инвестициями. В первые годы после того, как семейство покинуло Кубу, Пепин Бош распорядился, чтобы руководство «Бакарди» поддерживало дивиденды на уровне около 50 процентов доходов, однако впоследствии это соотношение было снижено к вящей досаде мелких акционеров. Дивиденды облагаются более высокими налогами, нежели доходы от прироста капитала, поэтому акционеры, которые не нуждались в дополнительных деньгах, предпочитали наблюдать, как их акции растут в цене, тогда как менее состоятельные члены семьи стояли за более крупные ежеквартальные выплаты.
«Диссидентов» под началом Даниэля Бакарди объединяло представление о том, что руководству «Бакарди» нельзя доверять решение таких болезненных вопросов, поскольку оно не соблюдает интересы всех членов семьи.
В 1986 году эти конфликты заставили «диссидентов» выступить против решения руководства снова приватизировать «Бакарди Корпорейшн», расположенную в Пуэрто-Рико, 10 процентов акций которой с 1962 года находились в свободной продаже. Даниэль Бакарди и его последователи не согласились с решением выкупить акции, поскольку приватизация освободила бы компанию от отчетов согласно требованиям Комиссии по ценным бумагам. С точки зрения руководства, требования Комиссии лишали компанию свободы действий. Однако «диссиденты» опасались, что руководство разработает новый тайный план по слиянию, поэтому протестовали против любого шага, который позволил бы ему принимать закулисные решения. Протест привел к судебной тяжбе, и вопрос был решен лишь в 1992 году.
Миру в семье настал конец, возникали все новые конфликты, в том числе раскол между членами семьи, работавшими в «Бакарди», и теми, кто был всего лишь акционером.
Как и другие семейные неурядицы, этот раскол начался со споров между ветвями семейства: у Эмилио Бакарди было больше детей и внуков, чем у его братьев Факундо и Хосе и сестры Амалии, поэтому акции в его ветви распределялись между гораздо большим количеством наследников. В среднем потомки Эмилио были менее состоятельными и поэтому чаще старались найти себе работу в компании. Обычно им это удавалось, и некоторые члены семьи, которые в компании не работали, утверждали, что традиции нанимать родственников в «Бакарди» зашли слишком далеко. Они заявляли, что в обстановке растущей конкуренции распространенная практика брать на работу членов семьи Бакарди (а также их супругов) истощала ресурсы компании.
Трудящихся Бакарди подобная критика раздражала. Они подчеркивали, что начало традициям «Бакарди» на Кубе было положено в те времена, когда семья еще не оторвалась от своих скромных корней и не была связана с сахарными баронами, кофейными плантаторами, богатыми торговцами и прочей кубинской элитой, известной своей праздностью и приверженностью роскошному образу жизни. Члены семьи, которые по-прежнему тянули лямку на благо компании, были ближе к рабочим традициям Бакарди, чем те, кто жил на дивиденды.
