было неловко называться кавалером ордена Британской империи и что «Битлз» согласились принять эту награду исключительно по настоянию Брайана Эпстайна. «Меня всегда коробило, когда в письмах меня титуловали. Это же не мой мир. По-моему, этот орден — попытка истеблишмента купить битлов. Короче, я свой возвращаю, большое спасибо…
Я несколько лет это обдумывал. Сомневался даже на церемонии награждения. Получив орден, я отдал его тетушке, и она его с гордостью хранила на каминной полке. Еще бы, такая честь! Но чувства тетушки меня не остановят. Несколько месяцев назад я забрал орден, а ей ничего не сказал. Ну, теперь-то она все знает. Прости, Мими, но такова жизнь».
Когда Мими узнала о случившемся, то ужасно расстроилась: «Знала бы, зачем он Джону, ни за что бы не отдала». Гордость не позволила ей признаться, что Джон забрал орден без спросу.
Вечеринка:
Здание муниципалитета Челси, Кингс-роуд, Лондон, SW3
3 июня 1969 г.
В понедельник «Эппл рекордз» разослала приглашения на почтовых открытках «Эппл пис»:
Джон и Йоко и «Эппл рекордз» приглашают вас в этот четверг, 3 июля, на встречу с Plastic Ono Band в здании муниципалитета Челси на Кингс-роуд.
Однако во вторник, ведя машину по шотландскому высокогорью, Джон сверзился в кювет. Передок автомобиля разбит всмятку, а Джона, Джулиана, Йоко и ее дочь Кёко везут в больницу. Джону накладывают семнадцать швов, Йоко — четырнадцать, а Кёко — пять. Джулиана успокаивают и отпускают. «Джон — не водитель, годами за руль не садился», — объясняет Дерек Тейлор.
Тем не менее Джон настаивает, что презентация сингла «Give Peace a Chance» [886] группы Plastic Ono Band непременно состоится. А раз уж они с Йоко лично присутствовать не смогут, то пусть Тейлор пришлет в Шотландию съемочную бригаду, «записать приветствие с больничной койки».
За день до вечеринки Тейлору звонит глава съемочной группы и говорит, что Джон и Йоко отказываются их принимать, потому что у них «паршивое настроение». Группа возвращается в Лондон без фильма.
Но вечеринка состоялась, в средствах не стесняются. Здание муниципалитета Челси щедро украшено цветами и огромными белыми баннерами «ЛЮБОВЬ И МИР». Столы ломятся от угощения, которого хватило бы на пятьсот человек, хотя пригласили всего триста.
Гости начинают прибывать в половине шестого вечера. Их встречает Дерек Тейлор, извиняется за отсутствие хозяев. Из динамиков звучит закольцованная «Give Peace a Chance». Через несколько часов после «гаргантюанских возлияний», как выразился Тейлор, все выстраиваются паровозиком и, отплясывая конгу, выходят на улицу. Это последняя вечеринка, устроенная битлом, и на ней не было ни одного битла.
Третьего декабря 1969 года американская журналистка Глория Эмерсон [887] взяла интервью у Джона и Йоко в штаб-квартире «Эппл». Карьеру она начинала как иностранный корреспондент в Сайгоне в 1950-е и знала, о чем говорит. Ее пылкая дискуссия с Джоном и Йоко, вышедшая в эфир две недели спустя на «Би-би-си радио 2», бесспорно, заслуживает внимания, потому что Эмерсон определенно не защищала позицию властей.
Джон: Если уж попадать на первую полосу, то со словом «мир».
Глория Эмерсон: Но вы же выставляете себя дураками!
Джон: Для кого-то — да, но мне плевать, если это спасает жизни!
Глория: Вы же не думаете, что… Боже ж ты мой! Вы витаете в облаках! Вы и впрямь думаете, что спасли хотя бы одну жизнь?
Джон: Может, в будущем спасем!
Эмерсон на одиннадцать лет старше Джона и на три года — Йоко; в голосе звучит раздражение, как у взрослого, с которым спорят упрямые дети.
Глория: Что вы вообще знаете о движении протеста? Для этого мало отправить персональную машину с водителем в Букингемский дворец!
Джон: Да вы просто сноб. Единственный способ…
Глория: А вы пустышка! Нет, я понимаю, что в Англии не любят чересчур серьезного отношения…
Йоко внезапно подает голос.
Йоко: Всему нужна улыбка, понимаете.
Глория: Понимаю. Резня в Пинквилле [888] — а-ха-ха! А нельзя отказаться от чего-нибудь другого, если…
Повисает неловкая пауза. Джон злобно смотрит на Глорию и яростно жует жвачку. Глория затягивается сигаретой.
Джон: Это не жертва. До вас, смотрю, все никак не дойдет. Вы раз пять уже сказали, что отдать орден — это пшик. Согласен, отказаться от титула — не жертва, мне за него было стыдно.
Глория: В чем тогда заключается ваш протест?
Джон (повышая голос): Я провел РЕКЛАМНУЮ КАМПАНИЮ ЗА МИР! ЭТО ВЫ ПОНИМАЕТЕ?
Глория: Нет, не понимаю.
Джон: …огромную рекламную кампанию за мир!
Глория: Не слишком ли вы себя возвеличиваете? Вы ратуете за мир или за Джона Леннона?
Джон начинает орать на нее. Она обращается с ним, как с ребенком, а он обвиняет ее в буржуазном пустозвонстве. Похоже, он не знает, что она — военный корреспондент; а если знает, то забыл.
Джон: Если вам нужны буржуазные призывы к миру и манифесты интеллигенции, написанные кучкой слабоумных интеллектуалов, то их никто не читает! В этом беда движения за мир!
Глория: Ну точно, в облаках витаете. Вы даже не представляете, как вы далеки от ужасов происходящего. Наверное, просыпаетесь утречком во вторник и думаете: «Что б такого сегодня сделать? Где там сейчас воюют?»
Йоко: Это ваши фантазии!
Джон: Может, и фильм снимете заодно?
Глория: А ведь я вами когда-то восхищалась.
Джон: Какая жалость, что вам так нравились эти старые мочалки, и что вы считали меня язвительным и остроумным, и что вам зашел «A Hard Day’s Night», милочка. Но я вырос, а вот вы, смотрю, нет.
Глория: И сколько же вам?
Джон: Двадцать девять.
Глория: Ясно.
Тут она становится тише и куда миролюбивее. Видимо, осознает, что Джон еще очень молод и его наивность простительна.
Глория: Как Греция?
Йоко: Прекрасно.
Джон: Мы там устроили отличный антивоенный протест на армейском телевидении. Наверное, вам не понравилось, что мы ездили в Грецию, а? Думаете, не надо было нам мотаться в фашистскую страну типа Греции, зато нормально жить в фашистской стране типа Великобритании или Америки, так?
Эмерсон невозмутима. Смотрит в потолок, оценивает ситуацию и только потом продолжает.
Глория: Я считаю, что в Америке сейчас жить хорошо, потому что если бы вам и правда было интересно, если бы вы были преданы идее ИЛИ хотя бы не трусили, то, в принципе, своими поступками могли бы изменить ситуацию.
Джон: Так я и пытаюсь поехать в Америку и сделать что-то вот уже месяцев семь или восемь,
