Так как Афинодор часто сообщает мне о ваших настроениях и планах, я решился написать вам, приветствовать и сказать несколько слов как вследствие нашего знакомства с вами, о котором, по-видимому, вы помните, так и потому, что в отношении Дионисия вы всегда в одинаковой степени сохраняете расположение. Я считаю, что никогда нельзя составить более точного представления о чьем-либо характере, как только из постоянства в дружбе, а ее, как я замечаю, вы сохраняете даже не по своему возрасту. Так вот, как вследствие всего этого, так и вследствие другой вашей скромности, к которой, как я слышу, вы стремитесь теперь еще в большей степени, чем прежде, когда я уезжал от вас, старайтесь и в дальнейшем быть такими же, считая, что самым лучшим плодом такого отношения является добрая слава у людей, ведущих хорошую жизнь.
27. (К 25) ФЕДР — ПЛАТОНУ
(I) Ты пишешь, что, не желая меня огорчать, скрыл, что уже сейчас собираешься переселиться подальше. Я, клянусь Зевсом Олимпийским, начинаю скучать без тебя. Но, Платон, ради Зевса, покровителя друзей и товарищей, ради Сократа, находится ли он под землей в сонме блаженных или среди звезд, на что я более надеюсь, не оставь без внимания, что мы оказались совершенно без руководства и что те успехи в развитии, которые мы имеем от этого божественного мужа, ты должен спасти и довести до какого-либо конца. (2) Для меня нет ничего приятнее философии и речей, касающихся философии; с юности давно я, так сказать, выпестован сократовскими колыбельными песнями во всех подходящих для этого священных местах, то в Академии, то в Ликее, то у берегов Илиса под священным платаном в самый полдень, где Лисий, сын Кефала, выправлял свои речи о любви. В этих, нам известных местах, где я сам водил вас и вы водили меня, я исполнялся вашей высокой мудростью и был предметом зависти для Александра, сына Клиния, и для некоторых других из юношей, которые скорее, чем я, могли занять первое место у вас, мудрых, и никогда вы меня не оставляли на произвол судьбы, поистине исполнив меня философией, которой я вечно жаждал.
28. (К 26) КРИТОН (?) — ПЛАТОНУ
(1) Те, что прибыли из Египта, люди добрые, сообщили нам, что ты, осмотрев весь Египет, теперь находишься в так называемом Саитском номе, чтобы узнать от находящихся там мудрецов, как они мыслят о строении всей Вселенной, как все это произошло и по какому закону она находится в теперешнем движении как вообще, так и в отдельных своих частях. Говорят, они неохотно беседуют с эллинами, не знаю, на основании каких причин, за исключением только того, что /жрецы/ Гелиополиса сообщили Пифагору свое учение о природе, о геометрии и о числе. И думаю, что тут он состроил им военную хитрость, как вспоминают об этих сказаниях про Пифагора Тимей и Феодор из Кирены, когда рассказывают о Египте, или потому, что он по каким-либо другим причинам так стал им близок, что мог иметь с ними общение.
(2) /Если они и тебе сообщили, это хорошо; / все дела как у меня лично теперь, так и у твоей семьи в Афинах идут хорошо, с божьей помощью. Сообщи нам также и о себе, как ты чувствуешь себя физически, так как о твоей душе нам известно, что она здорова как по разуму, так и по доблести. И если что-либо нужно тебе, Платон, напиши мне: все, что у меня есть, я утверждаю, все твое по полному праву, как было у Сократа. Ты мог бы нам рассказать о видах местностей, и об их великолепии, как отдельные камни складываются в огромной величины сооружения и высекаются и выдалбливаются из них человекоподобные фигуры и фигуры, на старинный лад изображающие других животных, не так, как это обыкновенно делается у греков, и что в числе других произведений искусства они обнаруживают природу различных мелких животных и многостороннее искусство резчика. (3) Я бы и сам охотно посмотрел громаду пирамид и Мемфис и сам своими ушами послушал бы священное их учение, посмотрел прекрасный Нил, протекающий через Египет, как в иное время года он разливается в половодье и как вновь возвращается в свои берега. Я полагаю, что, поскольку обо всем этом говорится как о невероятном, многим особенно желанным кажется на это посмотреть.
29. (К 27) АРИСТИПП — СВОЕЙ ДОЧЕРИ АРЕТЕ
(1) Я получил от тебя письма, посланные через Телеса одно за другим, в которых ты просила меня прибыть возможно скорее в Кирену, что у тебя нехорошо сложились отношения с надзирателями, а с другой стороны, и муж не может вести хозяйственные дела, так как он скромен и привык жить далеко от политического шума. Я даже просил Дионисия, чтобы он отпустил меня, чтобы плыть к тебе, но, естественно, столкнулся с трудностями и захворал на Липарах. И вот теперь-то я увидал, как Соник и его семья очень хорошо относятся ко мне, ибо они заботились обо мне как подобает… так что я, который чуть не оказался в царстве Аида, жив еще, благодаря их дружескому уходу… (2) Относительно тех, о ком ты спрашиваешь, какую цену придавать тем, которые были мной освобождены, которые всегда говорили, что не покинут Аристиппа, пока у них будет возможность быть полезными ему или тебе, во всем доверяй им: вследствие моего образа воспитания и жизни ни теперь, ни впредь не могут оказаться плохими. Я советую тебе отношения с начальством устроить так, чтобы мой совет оказался полезен. Он заключается в том, чтобы не стремиться к большему. Лучше всего будет, если ты станешь вести свои дела, стоя выше всякого стремления к большему. Ведь они не смогут быть столь несправедливыми, чтобы ты оказалась неимущей. Ведь у тебя остаются два сада, достаточные даже для богатой жизни. Если одно имение в Веронике останется у тебя, этого будет достаточно для прекрасной жизни. (3) Я не зову вас презирать малые дела, но не давай малым делам приводить тебя в беспокойство, так как даже при больших делах гнев не является чем-то прекрасным. Если, когда я расстанусь со своей природой, ты захочешь исполнить мое желание, то, возможно лучше воспитав Аристиппа, отправляйся в Афины, выше всего ставя Ксантиппу и Мирто, которые часто умоляли позволить отвести тебя на /Элевсинские/ мистерии. Ведя с ними приятную жизнь, оставь надсмотрщикам в Кирене обижать тебя, как они хотят (ведь не обидят они тебя так, чтобы наступил твой физический конец), и попытайся жить с Ксантиппой и Мирто так, как мне было приятно жить с Сократом, ради дружбы с ними отказавшись от своей чопорности: там нет места высокомерию. (4) Если бы вместе с тем на этих днях в Кирену прибыл Лампрокл, сын Сократа, который был со мной в Мегаре, ты сделаешь хорошо, соединив с ним свою жизнь и любя его так же нежно, как своего сына. Если ты не хочешь больше ухаживать за девочкой, так как очень мучаешься при ее воспитании, /найми/ себе для этого дочку гражданки с Эвбеи, к которой можешь относиться как к свободной, и если ты хочешь сделать мне приятное, называй ее именем моей матери, Микой; я часто называл ее этим именем. Больше же всего поставь себе за правило заботиться о маленьком Аристиппе, чтобы он был достоин нас и философии: ее я оставляю как настоящее наследство, так как все остальное в жизни и начальников в Кирене он имеет своими врагами. (5) Ведь о философии ты мне ничего не пишешь, что ее кто-то отнимает у тебя. Так радуйся же, славная женщина, что ты богата этим богатством, находящимся в твоем распоряжении, и сделай владельцем его твоего сына, ведь я очень хотел, чтобы он был и моим сыном. Коли я умру и не наполню его (насладившись им) /своей мудростью?/, я доверяю его тебе, что ты поведешь его тем обычным путем, который свойствен хорошим людям. Будь здорова и не беспокойся обо мне.
